Ореол

Stepart

– Ну что, когда баранина по плану? – поинтересовался я и вытянув ноги, посмотрел на присевшего рядом Марьянчика.

– Она, конечно, молодая, но ещё часика два надо подождать.

– Понял. Тогда посидим, полюбуемся. Как я понимаю, первый день такая видимость?

Толстяк безучастно провёл взглядом по окрестностям, кивнул и потянулся за бокалом.

– А до берега всё-таки куда ближе, чем мне представлялось. Отсюда даже причал разглядеть можно.

Марьянчик глянул на мой палец, которым я указал направление, но даже не стал себя утруждать, чтобы посмотреть, куда я им указываю.

– Да, где-то там.

Я встал и прошёлся к перилам. Слева из-за края стены дома показались горы. Я восторженно присвистнул:

– Эх, сюда бы подзорную трубу. Есть, на что посмотреть.

– Так в библиотеке стоит, вроде бы. Не знаю, настоящая или просто для интерьера. Пойду угли засыплю, что ли, – сказал Марьянчик и направился к мангалу.

– Ну, что же. Сейчас проверим, что там у вас за труба.

Я встал и прошёл в гостиную, где позвал Охво.

– Библиотека – это туда? – уточнил я, указывая на деревянную раздвижную дверь в стене между выходом на веранду и диваном.

– Нет, шеф, туда, – помощник указал на дверь между выступом скалы и камином. – Книгу какую-то захотели найти? Снасти я, если что, нашёл.

– Молодец! Там, говорят, подзорная труба есть.

– Есть.

Охво подошёл к двери и открыл её для меня. Прямоугольный зал вытянулся перпендикулярно залу гостиной. Книжные шкафы из светлого дерева тесными рядами примостились вдоль трёх стен. Четвёртая стена была одним большим окном с плотными римскими шторами. Их оставили приподнятыми меньше, чем наполовину, отчего в зале царил приятный полумрак. В центре зала вокруг низкого овального стола расположилось шесть мягких кресел, обшитых белой тканью. Подзорная труба в бронзовом корпусе на деревянной треноге с колёсиками стояла возле окна. На штатив труба крепилась через металлическое основание с большой торчащей шестерёнкой. Чуть ниже были установлены ручки для манипуляций с тяжёлым прибором. Я подошёл и похлопал по бронзовой трубе:

– Н-да. Она, наверное, весит килограмм пятьдесят.

Охво пожал плечами:

– Возможно и так. А зачем вам её вес?

Я усмехнулся:

– Просто хожу и оцениваю на глаз вес тяжёлых вещей.

Охво, начавший поднимать шторы, остановился и удивлённо посмотрел на меня.

– Да шучу я, господи. Открывай штору, проверим, работает ли эта штуковина вообще.

Пока я снимал защитные колпаки с линз, помощник поднял все шторы. Положив маленький колпачок в большой, я вручил их Охво и прильнул к окуляру. К моему удивлению, я сразу увидел достаточно чёткую картинку, и эта картинка заставила меня улыбнуться. Я увидел кошку, развалившуюся на крыльце деревенского дома и вылизывающую что-то у себя под хвостом. Видел я её не как на ладони, но силуэт вырисовывался чёткий. Я отодвинул лицо от окуляра и посмотрел туда, куда была направлена труба. Левее причала угадывались контуры нескольких деревенских домов. Похоже, кошка сидела на крыльце крайнего к причалу дома, стоящего поодаль от остальных домов. Я опять прислонился к окуляру и увидел всё то же крыльцо, но кошки на нём уже не оказалось. Я усмехнулся себе под нос:

– Шредингер спёр кошку. Или кота.

– Вы о чём, шеф?

– Отличный, говорю, прибор. И можно его даже никуда не тащить. Отсюда всё хорошо видно. Разве что на горы взглянуть бы хотелось. Но это в другой раз тогда.

Направив трубу на окно всё того же дома, я замер и улыбнулся. Причиной тому стало то, что я увидел за оконной рамой, а именно силуэт обнажённой девушки с распущенными волосами, подсвеченный бьющими в открытое окно лучами солнца. Подоконник скрывал её длинные ноги только чуть ниже колен. По всей видимости, девушка стояла на кровати или на чём-то ещё. Всё остальное её тело было хорошо видно. Я машинально начал подкручивать резкость, надеясь разглядеть лицо, но это оказалось бесполезным. Расстояние всё же было слишком велико, а прибор не настолько тонок. Вырисовывались только примерные контуры овала лица и большие глаза. Уши и щёки прикрывали струящиеся волосы.

Девушка делала какие-то странные движения, что-то вроде зарядки или гимнастики. Она повернулась боком и стала тянуться ладонями вверх за оконную раму. Теперь было видно, что у девушки была приличного размера грудь. Некоторое время я стоял, не шелохнувшись, и смотрел за её упражнениями, то плавными и тягучими, то резкими и отрывистыми. Меня завораживали движения девушки.

– Шеф. Всё в порядке?

Я вздрогнул и посмотрел на помощника. Подумав, я ответил:

– В порядке. Хочешь посмотреть на кое-что прекрасное?

Охво молча подошёл к трубе. Прильнув к окуляру, он замер. После чего он отошёл и, глядя в дубовый пол, почесал затылок.

– Эй, Шерпа! Ты, смотрю, не вдохновлён.

Тот покачал головой и указав на трубу, сказал:

– Смотрите, шеф, пока она не ушла.

Я ухмыльнулся и вернулся к окуляру. Минут десять девушка продолжала делать свою чудесную гимнастику, и потом исчезла в глубине дома. Я потёр уставшие глаза, которыми я поочерёдно смотрел в трубу и пройдя в центр зала, уселся в одно из кресел, стоявших спинкой к окну:

– Ну так что ты хотел сказать?

Охво вернул на место защитные колпачки и только потом ответил:

– Шеф. Мы знакомы всего ничего, но я уже усвоил, что вы от приключений не отказываетесь, а скорее даже ищете их.

Я закинул ноги на стол и присполз по спинке кресла. Не глядя на собеседника, я задумчиво произнёс:

– Наверное, ты прав, со мной произошло такое изменение в последнее время. Только вот я не понимаю, к чему ты клонишь.

Обречённым голосом Охво озвучил свои опасения:

– Да вот мне кажется, что для вас нежданные груди в окне на другом

берегу – это как команда на старт. Предполагаю, что вы строите планы, как туда добраться уже сегодня. И плевать на последствия. Ещё пара бокалов, и в вашей голове прозвучит томный голос «поехали».

Я не выдержал и засмеялся в голос. Отсмеявшись, я развернулся и повис локтями на спинке кресла:

– Знаешь, ты вот издеваешься, а вдруг это любовь? – я улыбнулся и подмигнул Охво. Помощник шлёпнул себя по лбу и простонал:

– О боже. Вы ведь делаете вид, что шутите, а я вижу, что в вас и правда есть такие настроения. Шеф, вам же уже не пятнадцать лет.

– В пятнадцать лет я ничем подобным не занимался. Ну, может и были такие мечты, но я редко решался на что-то подобное.

Охво прошёл в мою сторону и встал у стола, а я развернулся и занял прежнюю позу.

– Это, конечно, печально, шеф, но поздновато навёрстывать такие вещи.

Теперь я посмотрел на помощника серьёзно:

– Знаешь, я слишком долго жил без какого-либо интереса к жизни. Поверхностно жил. Не хотел бы объяснять тебе детали того, что заставило меня пересмотреть свою жизнь, но у меня есть веские причины жить не так, как прежде. Я поступаю так, как поступаю, потому что считаю это правильным. Я не собираюсь тратить силы на переживания по поводу подобных вопросов. Жизнь проходит мимо нас, когда мы погружаемся в такие размышления. Зачем мне несколько дней терзаний насчёт того, сгонять ли мне повидаться с этой девушкой или нет, когда я могу потратить немного сил и просто сделать это.