Орган времени
Шрифт:
Я слушал и боролся со сном, который все сильнее наваливался на меня. Я думал, зачем мне бороться с ним, и не находил ответа.
– Конечно, это только предположение, – говорил Сергей Степанович, – но, во-первых, то, что происходит, вполне подтверждает это. Во-вторых – что мы можем еще, кроме того, чтобы делать предположения? Я имею в виду, если у нас есть возможность перемещаться во времени в прошлое и будущее, то есть вперед и назад, то уж куда-то вбок, в эти параллельные ветви… Это совершенно невозможно. В-третьих, если пойти от противного и предположить, что эта теория неверна, то как может
Сон накрыл меня, захлопнув глаза и отделив звуки. Все исчезло. Я уснул.
Тьма. Черная. Какой-то шум. То ли голоса, то ли шорох. Словно в огромном черном колодце без стенок и дна. Что там вверху?
Я открыл глаза.
Я лежал. Сергей Степанович сидел за столом, писал что-то. Я смотрел на него, потом на дверь, вешалку у двери. Не хотелось двигаться – пока я без движения, меня нет. Но, пожалуй, нужно появляться. Я собрался с духом и сел на кушетке. Сергей Степанович повернул голову ко мне.
– Проснулись? – сказал он.
– Да, – часто моргая, проговорил я. – Выходит, я уснул? И долго я спал?
Он посмотрел на часы.
– Часа два с лишним.
– Хм, – удивился я. – Сколько же сейчас времени?
– Ничего, – успокоил меня Сергей Степанович, – еще не очень поздно.
– Вам, наверно, давно домой пора?
– Нет, – беспечно произнес Сергей Степанович, – рабочий день всего час назад кончился. Пока нестрашно. Вы как себя чувствуете?
– Нормально, – ответил я. И потом улыбнулся. – А вы?
Он тоже улыбнулся.
– И я нормально, – сказал он.
Потом мы вышли из больницы. Остановились на улице у входа, где должны были как всегда разойтись в разные стороны.
– Может, поедем ко мне? – предложил я.
– Нет, – чуть смущаясь, ответил Сергей Степанович, – сегодня нет.
– Жаль. Как-то не хочется одному домой ехать и… Слушайте, – вдруг вспомнил я, – а где Леночка? Неужели она без меня ушла?
– А у нее сегодня выходной, – сказал Сергей Степанович. – Вы разве не знали? Она взяла один день за свой счет.
– Да? – удивился я. – А мне ничего не говорила.
Сергей Степанович пожал плечами. Я молчал, не зная, что сказать. Он тоже молчал.
– Ну ладно, – наконец произнес он, – я пойду.
– Нет, подождите, – мне не хотелось, чтобы он уходил, не хотелось оставаться одному. – По-моему, мы еще не все выяснили. Вы ведь говорили о какой-то теории – я там не все понял. Может, – я пытался найти какой-то повод, чтобы задержать его. Что бы такое придумать? Машинально огляделся вокруг. – Вот! – все же нашел я то, что было нужно. – Может, посидим немного? – показал я глазами на небольшое кафе со столиками на улице у метро.
– Не знаю, – замялся Сергей Степанович. – Поздно уже. Я и так задержался…
– Мы недолго, – пытался я уговорить его. – Все равно придете домой позже – какая разница, на час или на полтора?
– Да? Ну, если недолго…
– Пойдемте, – обрадовался я.
И мы пошли к кафе. Взяли там пиво и сели за один из столиков
Уже стемнело. На чистом, без облачка, небе зажигались звезды. Было бы тихо и спокойно, если бы не дорога рядом, по которой все время проезжали машины. Но, впрочем, это не мешало нам.
– Так вы говорили про ветви времени? – пытался я начать разговор.
– Да, – ответил он, глядя по сторонам.
– И то, что изменения создают новую ветвь, в которой тот я живет своей жизнью?
– Да.
– Сколько же этих ветвей? Или сколько меня в разных ветвях?
– Не знаю, – проговорил Сергей Степанович.
– Наверно, ветвей столько, сколько изменений?
– Наверно, – согласился он.
– А сколько их вообще может быть?
Он пожал плечами.
– Интересно, а они как-то влияют на меня? То есть что-нибудь происходит или меняется в моей основной ветви от того, что их становится больше?
– Не знаю. Наверно, нет.
– То есть вы хотите сказать, что ветви абсолютно отдельны и независимы друг от друга?
– Да, – сказал он, – скорее всего так.
Сергей Степанович достал сигарету и закурил. Я видел, что он думает о чем-то своем – он был замкнут и совершенно не разговорчив.
– Но если в этих разных ветвях существуют несколько таких, как я, значит, там и несколько таких, как вы, – пытался я привлечь его внимание к разговору, – и других людей тоже. Ведь каждая ветвь – это такой же мир, как и этот. Представляете? И у всех есть свои двойники в этих мирах и даже не один, а много двойников – столько, сколько миров. И ваш двойник точно такой же, как вы. В сущности, это ведь и есть вы, только где-то там… вернее, здесь. Они ведь находятся в том же городе, на тех же улицах, только… Где же они? И сколько таких миров? Прямо здесь и сейчас. Хотя и не совсем в это время, но все равно сейчас, ведь на их часах то же время, тот же день. Но их нет, хотя они есть. Ведь так? Они существуют в том же месте и в то же время, но все равно не здесь. Или здесь, но…
Я замолчал, видя, что Сергей Степанович совсем не слушает меня. Он смотрел куда-то на дорогу с машинами, курил.
– О чем вы так напряженно думаете? – спросил я после паузы.
– Что? А? – встрепенулся он, выходя из своей задумчивости. – Нет, ни о чем. Извините.
– Вам так нужно домой?
– Нет, – безразлично протянул он. – Нет, дело не в этом. Просто все становится сложнее и сложнее раз от раза.
– Сложнее?
– Я думал сделать устройство, операцию, добиться перемещения, и все. А на деле это оказалось как снежный ком – чем дальше, тем больше и тяжелее, непонятнее. Слишком много предположений, теорий, которые невозможно проверить.
– Но ведь главное, что перемещения все-таки происходят и ваше устройство работает.
– Это, конечно, так. Но сколько еще неизвестного здесь. Я вот пытаюсь написать об этом, но пока ничего не получается. Выходит или слишком мало и тогда непонятно и бездоказательно, или слишком много и тогда громоздко, разрозненно и еще более непонятно. Не знаю, что делать. Нужно ведь как-то заявлять об этом. Сколько можно молчать и скрывать уже работающую вещь. Да и зачем? По-моему, это просто глупо и где-то даже, наверное, вредно.