Орган времени
Шрифт:
Я продолжал сидеть и смотреть телевизор. За окном стемнело, я встал и включил свет. Движения давались вполне легко, но только если их делал не я, а тот из прошлого. Хорошо, решил я, пусть будет так. Пусть он делает что хочет, я не стану вмешиваться и постараюсь отдохнуть, пребывая в покое. В конце концов, какая разница, кто управляет телом? Мне нужно лишь пробыть здесь определенное время, неважно как.
Минуты тянулись, я ощущал их почти физически. Каждая из них была каплей свинца, наливающей мое тело тяжестью. Но тело не было уставшим, это только было похоже на усталость тела, на самом деле являясь чем-то другим. Чем?
Но все же как я устал! Как устал!
Семь с лишним часов в этом времени. Почему я так слежу за этим? Какая разница, сколько я нахожусь здесь – часом больше, часом меньше? Все равно это только малая часть того, что мне еще предстоит.
Нет, все-таки нужно отдохнуть, лечь спать. Я понял, что чувство усталости похоже на то, как если я хочу спать. Значит, нужно просто уснуть, выспаться и встать бодрым и отдохнувшим. Я заставил себя подняться, выключить телевизор и пойти в комнату. Там я разделся и лег. Лежал в темноте. Сна не было. Тот я, из прошлого, совсем не хотел спать. Он не давал мне уснуть, и даже просто держать глаза закрытыми было довольно сложно. Я ворочался, изнывая от желания спать, и никак не мог уснуть.
Это было долго. Наверно, очень долго. Я не видел часов в темноте, но, судя по всему, это продолжалось не только не один час, но, казалось, и не одну ночь. Хотя в конце концов я все же добился своего – постепенно глаза стали закрываться все легче и наконец закрылись сами – я уснул.
Нет, только не это! Я снова оказался внутри своего сна. Я уснул – да, – но только тот я, который в прошлом, я же остался как и был, только теперь уже в спящем себе.
Нет! Это было невыносимо. Выходит, я не могу уснуть во времени? Так хотеть спать и не иметь возможности сделать это!
Усталость, тяжесть, сонливость. Я хотел бросить все и вернуться в свое время. Но не мог позволить себе сделать это. Нет. Тот я проснулся на секунду, переворачиваясь на другой бок, и я тут же воспользовался этим – не дал себе уснуть снова. Открыл глаза и потом поднял себя с постели. Уж лучше быть в окружающем мире, чем в пустоте и безмолвии снов, раз мне все равно не удастся заснуть.
Я пошел на кухню и снова сделал себе кофе, стал курить. Это всегда помогало, чтобы не спать. Но только не сейчас. Вернее, это помогало и разрушало сон, но у того меня, в прошлом. Я же не ощущал совершенно никакого действия, и даже наоборот – поскольку мне приходилось двигаться самому, усталость только увеличивалась, становясь уже совершенно невыносимой.
Мое время тянуло меня к себе – я чувствовал это и почему-то знал, что если вернусь туда, мне станет легче. Настоящее притягивало меня, я уже через силу держался в этом времени. Стоило лишь отпустить, мысленно разжать руки, и я бы сорвался и выскочил отсюда. Нет, нельзя делать это. Мне нужно быть здесь. Я не должен уходить, нет.
Я мысленно сжимал зубы и прилагал все больше усилий, чтобы держаться в этом времени – притяжение настоящего становилось все сильнее. Почти девять часов в этом времени.
Я не понимал и не мог понимать что-либо, не мог думать, не мог вообще ничего. Лишь держался за это время. Я вцепился в него изо всех сил, так сильно, как только мог, иначе давно бы вылетел отсюда. Я не знал, что именно делаю, но внутреннее напряжение помогало оставаться здесь, не перемещаться назад. Я чувствовал, что стоит лишь немного ослабить хватку, и настоящее вырвет меня из прошлого.
Но пока я держался. Все, что было вокруг, да и я сам, который был здесь, перестало иметь значение. Я почти не замечал окружающего.
Стрелка на часах прыгала по циферблату от одной секунды к другой, от одной к другой. Тик-так, тик-так… Я вцепился в эту стрелку, вцепился в это мерное тиканье и уже не мысленно, а по-настоящему сжал зубы. Я должен держаться, должен.
Все плыло перед глазами. Я чувствовал, как дрожь пробегает по времени, я чувствовал, как дрожь пробегает по мне – напряжение было огромным и все увеличивалось, росло с каждым прыжком стрелки, с каждой секундой. Силы начинали оставлять меня. Усталость, и без того владевшая мной, теперь становилась огромной черной пустыней, иссушившей мои моря и реки, испепелившей мои города, превратившей в ничто все, что было во мне, и заполнившей меня, ставшей мной. Опустошение. Я был опустошен, я был без сил.
Но не желал сдаваться, хотя чувствовал, еще немного, и я просто умру от того, что во мне больше не останется сил даже на дыхание, даже на то, чтобы билось сердце.
А потом все кончилось.
Я вдруг увидел себя совсем в другом месте, поначалу не узнавая и не понимая где. Я сидел и дышал часто и прерывисто. Я никак не мог отдышаться, хватая ртом воздух. Пот выступил на лбу, круги плыли перед глазами. Какой-то человек испуганно суетился вокруг, пытаясь привести меня в чувство, и все говорил и почти кричал, спрашивая о чем-то. Голова кружилась, сердце колотилось с бешеной частотой. Сергей Степанович – я вдруг понял, кто этот человек. И то, где я нахожусь… Это ведь его кабинет, больница… Значит… я… в настоящем?
Так вот что произошло. Я начинал приходить в себя. Хотя все никак не мог отдышаться и все плыло перед глазами, но я чувствовал, что стало легче – да, пожалуй, напряжение ушло, мне уже не нужно было прилагать столько сил, чтобы быть.
– Да очнитесь же! Что с вами? Что?! – наконец начал я различать его слова.
– Ничего… – сквозь частое дыхание проговорил я. – Уже ничего… Сейчас пройдет.
– Что случилось? – не переставал спрашивать он. – Почему вы в таком состоянии? Ведь еще секунду назад…
Он достал какой-то пузырек и, открыв его, поднес к моему лицу.
– Нюхайте.
Я почувствовал резкий запах нашатырного спирта.
– Нет, – пытаясь отвернуться, произнес я, – не надо. Сейчас все пройдет.
– Как пройдет? – возмущался Сергей Степанович, все подсовывая мне пузырек. – Я ведь вижу, что вы еле живой. Еще немного, и пора отправляться в лучшем случае в реанимацию.
– Не надо в реанимацию, – отводя рукой его пузырек с нашатырем, проговорил я, все еще тяжело дыша, но уже более или менее спокойным голосом. – Все… Уже почти все.