Орхидея съела их всех
Шрифт:
У Клем в кабинете пахнет очень приятно, но Зоэ не может определить, чем именно. Неясный аромат – его нельзя приписать лавандовым свечам, которыми уставлена комната, или огромным суккулентам, да и вместе они вряд ли пахли бы именно так, хотя, вероятнее всего, их доля тоже есть в этом странном запахе. Правда, сегодня в комнате появилась еще и потрепанная картонная коробка с горшочками белых цветов – но, хотя раньше их тут не было, пахнет всегда одинаково. Что за запах? Может, так пахнет сама Клем? Похоже на лесную сырость, но в хорошем смысле слова. Еще, возможно, легкая нотка тропиков. Клем – единственная на всем факультете, у кого на полу вместо дежурного ковролина лежат голые доски. А еще она убрала из кабинета все флюоресцентные лампы. Да, именно убрала, а это в тысячу раз удивительнее и интереснее, чем просто решить их не включать, как делают обычные люди. Вместо этих самых ламп она завела себе разные старые напольные и настольные светильники, которые, как она утверждает, томились, всеми забытые, в шкафу в подвале. А вместо казенного компьютера, который беспрестанно гудел бы в комнате дни напролет, у нее на столе бесшумный и прекрасный крошечный ноутбук: она приносит его из дома в тряпичной сумке. Иногда Клем даже убирает его в ящик стола и, положив на освободившееся
– Здесь стало бы гораздо лучше, если бы электронных писем приходило поменьше – например, для начала объявить запрет на письма от родственников, друзей, жен и мужей. Ну и от студентов, конечно.
– Только им этого не говори, – предупреждает Зоэ. – Они тебя любят.
Это правда. Студенты и в самом деле любят Клем. Им нравится, что она снимает настоящие фильмы, а значит, может рассказать им, как это делается. И на их электронные письма она тоже отвечает, даже если часто им приходится ждать ответа несколько дней – ну ладно, иногда неделю. Но бывают лекторы, которые совсем не отвечают на письма студентов, а это вообще довольно дерьмово, особенно если учесть, что ты платишь за учебу больше трех тысяч в год. Клем никогда не отчитывает студентов, а только мягко подшучивает над ними. Не показывает своего превосходства. Когда слышит, как они вместо освещения обсуждают секс (“О боже! Значит, ты с ней переспал, а мне никто ничего не сказал? Ну и плевать. Я счастлив за вас!”), просто приподнимает бровь и наблюдает, как аудитория пшикает сдавленным хихиканьем. Она ни разу не опоздала на лекцию и всегда дает интересные задания – например, те пародии на документалки о природе, когда им нужно было придумать самый дурацкий закадровый текст для видео про кроликов или дроздов, которых они снимали прямо на территории университета (“Дрозд, черный такой, думает: зачем это чудило тычет в меня камерой?”). Клем уже достаточно лет, чтобы не возбуждать их своим присутствием. Они не сходят от нее с ума, как от Зоэ – та гораздо ближе им по возрасту и больше похожа на них внешне, и к тому же пишет сценарии для фильмов, которые они действительно смотрят. Большинство из них в курсе, что Клем номинирована на “Оскар”, но они не видели ее документалок, даже “Пальму” и ту не видели. Что до Зоэ, то несколько парней с курса мастурбировали до одурения, читая ее тексты – в особенности ту знаменитую подростковую лесбийскую драму, события которой разворачиваются в Уондсуэрте. Безумие, конечно, учиться у человека, чьи тексты оказывают на тебя такое впечатление.
– И как у тебя только времени хватает на все это развитие персонала? – спрашивает Клем. – В смысле, надеюсь, тебя не перегружают. Не помню, чтобы подобное было в плане твоей стажировки.
Зоэ пожимает плечами:
– Это что-то новенькое. Раньше я такого не делала. Возможно, смогу взглянуть на всех со стороны. Или даже отыщу что-нибудь для будущих сценариев. Ну и к тому же я двигаюсь в направлении своего Крайне Важного Сертификата Равных Возможностей.
– Наверное, стоит указать это в твоем следующем отчете о стажировке. Это произведет на них впечатление.
– Ага. А вообще я зашла узнать, не застану ли тебя здесь после семинара: может, выпьем кофе?
– Во сколько он заканчивается?
– Думаю, примерно в половине пятого.
– Это что, на целый день?
– Видимо, будут разбирать частные случаи. Ну и всякая там ролевая игра…
– Ясно. Ну ты постучись, когда вернешься. Я наверняка еще не уйду. Сейчас мне кажется, я здесь застряла навечно.
– Отлично. Кстати, что это такое в коробке?
– Перец чили. Хочешь, возьми один себе?
Зоэ пожимает плечами:
– Пожалуй. Только с ними не слишком много возни? Я ведь тот еще садовод.
– Совсем нет. Они к тому же однолетники, так что…
– Что за однолетники?
– Живут один сезон и потом умирают. Моему аспиранту они понадобились для фильма, вот я и притащила. Теперь они ищут себе хозяев. Они принесут отличные красные перцы. Жгучие.
– Я люблю еду с красным перцем.
– А у меня от нее прямо-таки зависимость. Занесу тебе горшочек попозже.
Члены.
Сотни и сотни членов. На трех-четырех фотографиях – члены каких-то организаций, серьезные, в строгих костюмах и при галстуке, довольно нелепые в данном контексте. Что же до остальных картинок… Есть тут члены во рту у мужчин. Есть – во рту у женщин. Или у подростков. В заднем проходе у мужчин. В заднем проходе у женщин. В руках у женщин, у женщин между грудей. Большинство – во влагалище у женщин. Попадаются женщины, у которых один член во влагалище, а другой во рту. А есть и такие, у кого еще и третий – в заднем проходе. Картинки сопровождают подписи, например такие: “Юная школьница давится огромным членом” или “Мамаша дает с двух сторон”. Беатрикс хотела набрать в “Гугле” слово “Мишлен”, но что-то не заладилось, и вот теперь она смотрит на члены. Если честно, слово “член” вместо “Мишлен” набралось у Беатрикс на клавиатуре еще месяц назад, и тогда же компьютер выбросил ей табличку с напоминанием обновить браузер и установить необходимый уровень защиты. Поскольку Беатрикс не особенно волновали вопросы защиты, она взяла и отключила предлагаемую опцию “безопасный режим”, даже не разобравшись, что это вообще такое. И. Кхм. Тот день выдался очень странным.
Сегодня она ввела в строку поиска слово “член” намеренно (а если ее застукают, она, конечно, скажет, что имела в виду “Мишлен”… Нет, вы представляете, какой ужас… Никогда бы не подумала, что на свете есть извращенцы, которым… До чего же отвратительно и мерзко… и так далее, и тому подобное). Сказать по правде, последний месяц Беатрикс делает это почти каждый день – сразу после окончания утренних торгов. Правда, теперь картинки уже приелись. Хотелось бы чего-нибудь новенького, но вот чего именно, она не знает. В “Гугле” слишком много черных членов. Сначала они ей нравились, но теперь кажутся вульгарными, к тому же недавно она поняла, что по крайней мере некоторые из них – ненастоящие. Попадаются черные члены длиной с целую руку от плеча до кисти. А Беатрикс совсем недавно пришла к выводу, что ей нравятся белые члены среднего размера – такой, вероятнее всего, был у ее мужа. За долгие годы совместной жизни она ни разу не видела его эрекции. Она чувствовала, как он входил в нее и выходил, но знала, что не должна прикасаться к нему или как-нибудь еще показывать, что осознает его наличие. Муж обходился скупыми прикосновениями – необходимым минимумом, для того чтобы войти в нее. Однажды она попыталась возбудить его член руками, но муж оттолкнул ее, и Беатрикс потом еще долго не могла избавиться от ощущения, что отныне он считает ее какой-то… Ну, какой-то потаскухой.
Черная потаскуха. Азиатская потаскуха. Потаскуха-подросток. Потаскухи давятся членом.
Потаскуха-мультяшка.
Вот уж кто в самом деле странный.
Оргазм трепещет в теле Беатрикс, будто усталая птица-королек. Когда все позади, она встает и наливает себе предобеденный джин-тоник. В кухне ноутбук, на котором открыта программа мониторинга торгов на фондовых рынках, мигает синим, красным и зеленым. Основной цвет сегодня – синий, и это хорошо, но высока вероятность, что завтра настанет черед красного. Когда вся кровь возвращается на свои прежние места, Беатрикс кажется совершенно невероятным то, что буквально несколько минут назад она разглядывала фотографии всех этих несчастных людей, которые, что уж там, подвергались насилию и унижению (если быть честной с самой собой, Беатрикс придется признать, что “в момент истины” ей симпатичнее именно жертвы). В это время дня она всегда чувствует себя подавленной, примерно в эти часы она выводила Арчи на прогулку. Можно, конечно, и сейчас выходить гулять в это же время, но она не выходит. Сначала ей нравилось смотреть на людей, выгуливающих собак, а теперь не нравится. Первое время она чувствовала себя собачницей, потерявшей собаку (в отношении Арчи язык не поворачивается сказать “умер” или “смерть” – эти слова часто мелькают в разговорах о друзьях, родственниках и даже о муже и раньше казались ей внятными, честными и храбрыми, но теперь, в случае с Арчи, кажутся совсем неуместными – как и в случае с ее дочерью, красавицей Плам), и это было переходное состояние, но теперь этого ощущения больше нет: теперь она просто дряхлая старуха, которая ковыляет по улицам одна-одинешенька, и даже не догадаешься, что когда-то у нее была собака. Прошло уже два года с тех пор, как он… Ну ничего, зато вскоре после этого она начала оформлять альбомы своих капиталовложений (этой стратегии ее научил высоченный человек на очень странном семинаре в Лондоне), и, собственно, именно для этих альбомов она искала в интернете картинки с логотипом “Мишлен”, мда, надо же, ну да ладно. Беатрикс не может одновременно думать о своем недавнем поиске в “Гугле” и вспоминать – пусть даже мимолетно – дорогого Арчи. Она отхлебывает из бокала и снимает с полки альбом. Высоченный человек (как там его звали?) советовал разбивать альбомы на сегменты – например, “отдых и путешествия” или “продуктовые магазины и аптеки”. Но у Беатрикс главный сегмент капиталовложений – внуки. Правда, внуки в ее альбомах не совсем такие, как в жизни, и все же…
Вот это – ее любимый альбом, да. Он посвящен Клем, и эта Клем, из альбома, не вышла замуж за невыносимого Олли. Она замужем за Биллом Гейтсом, который не только богат и влиятелен, но еще и удивительно удобен для вырезания. Благодаря удачному замужеству перед Клем открывается прямая дорога к миллиардам. Интересно, что бы она стала делать с такими деньжищами? Ясно только одно: она полностью изменила бы свою жизнь. Конечно, она вряд ли захочет стать просто “женой Билла Гейтса” и всё. Клем из альбома Беатрикс решила забросить преподавательскую работу в Лондоне, получить докторскую степень по ботанике и организовать свой ботанический сад где-нибудь в Уэст-Кантри. Ее отец Августус, снова овдовевший после внезапной смерти молодой второй жены (Беатрикс представляет, что Сесилия умрет от заразной болезни, от чего-нибудь старомодного и жуткого – например, от испанского гриппа), опять наденет рабочие перчатки и станет в саду у Клем Главным Ботаником. Да, ботанический сад Клем будет похож на проект “Эдем” [17] , и именно фотографии “Эдема” Беатрикс вклеила в альбом, но в ее воображении сад Клем намного красивее. Раз в неделю он закрыт для посещений, и тогда Клем устраивает там чайные вечеринки и делится с гостями своими научными соображениями и новейшими исследовательскими проектами. Вместо того чтобы ездить в какие-то дурацкие далекие края в ДЖИНСАХ и снимать там пальмы, которые ходят туда-сюда (во что Беатрикс, честно говоря, не очень-то верит), Клем дни напролет порхает среди теплиц в кипенно-белых платьях. У нее никогда не бывает месячных. Время от времени она проводит пресс-конференции и тогда наряжается в лимонные брюки-капри. Конечно, капри у нее от Диора. И сшиты в 1982 году. А впрочем, это не так уж важно. Иногда Беатрикс вклеивает картинки в свои альбомы просто потому, что они ей нравятся.
17
Проект “Эдем” – ботанический сад в графстве Корнуолл в Великобритании.
Беатрикс усаживается за стол, вооружившись ножницами и прихватив свежий выпуск журнала “Вог”, – нужно подобрать Клем наряд для похорон, которые состоятся в этот четверг. Есть сносное платье Кейт Миддлтон из магазина “Рейсс”, но не слишком ли оно дешево для жены Билла Гейтса? Впрочем, если для миллиардера это дешевка, то, наверное, для относительно преуспевающей бабушки, которая по субботам возит внучек в Лондон пройтись по магазинам и пообедать, а по воскресеньям – полюбоваться картинами в художественных галереях, – в самый раз? В прошлые выходные, когда они были в галерее, Клем потащила ее смотреть на череп, инкрустированный алмазами, и еще на солнце из дохлых мух. На этот раз выбирать будет Беатрикс. Может быть, им взглянуть на ботанические иллюстрации в музее Виктории и Альберта? Конечно, до похорон они уже не успеют купить новый наряд, но это не страшно: альбомы Беатрикс не подчиняются законам времени, платье можно будет вклеить и позже. Альбомы ведь нужны только для того, чтобы иметь визуальное представление о своих капиталовложениях. Правда, “Рейсс” не числится на фондовой бирже. Но однажды его наверняка внесут в список. Беатрикс задумывается над тем, куда бежать молодой занятой женщине вроде Клем (неважно, воображаемой ее ипостаси или реальной), если ей срочно понадобился похоронный наряд. И подписывается на несколько акций универмага “ASOS”.