Орленев
Шрифт:
Уже загримированный, уже погрузившийся в стихию Достоев¬
ского, уже перевоплотившийся в другую суть, актер в ту минуту
не пожелал ни с кем встречаться. Растерянные распорядители
спектакля бросились к нему: «Что вы сделали, Павел Николае¬
вич! Как вы могли! Да ведь это Плеханов!» Но Орленев
взъярился, и говорить с ним было бесцельно. Нужно знать, как
высоко стоял авторитет Плеханова в кругу женевской эмиграции,
чтобы понять дерзость
гий Валентинович ничуть не обиделся на Орленева и сразу после
окончания спектакля пришел к нему за кулисы.
Ровно через пятьдесят лет после этой женевской встречи Таль¬
ников так ее описал: «Вошел Георгий Валентинович в своем эле¬
гантном сюртуке. Орленев, до этого незнакомый с Плехановым,
сразу же узнал его и стал извиняться. Плеханов перебил артиста,
не выпуская его руки из своей: «Что вы, что вы, Павел Нико¬
лаевич! Это мне надо извиняться перед вами... Только прослу¬
шав спектакль, я понял ясно то, что мог лишь смутно ощущать
при первом неудачном визите к вам сегодня... Вы же актер не
только превосходного мастерства формы, но прежде всего необы¬
чайного творческого переживания. Вы были Раскольниковым се¬
годня вечером, а я хотел пройти и пожать руку этому Расколь¬
никову, вернуть его пусть на миг в нашу обычную, внесцениче-
скую сутолоку, в зрительскую суету. И ваш Раскольников остался
жить во мне цельным, не разрушенным вмешательством живой —
посторонней ему, обычной жизни» 18.
Тальников не присутствовал при беседе Плеханова с Орлене-
вым, как же он мог восстановить ее так подробно? Это нетрудно
объяснить. Вскоре после возвращения Павла Николаевича в Рос¬
сию критик встретился с ним в Одессе и записал по живому следу
его рассказ о женевской встрече — потом па протяжении почти
четверти века они не раз будут возвращаться к ней. Кое-какие
краски добавила и Татьяна Павлова, тоже хорошая рассказчица.
Расспрашивал Тальников о встречах с Орленевым и членов
семьи Плеханова и некоторых его друзей той женевской поры.
Двери дома Плеханова были открыты для приезжих из Рос¬
сии. Общения с ним искали многие, и он редко кому в нем от¬
казывал. На этой почве бывали курьезы, и Орленев в лицах рас¬
сказывал анекдот об одном почтенном академике — экономисте и
статистике, который учинил такой маскарад: опасаясь царских
шпионов, следивших за домом Плеханова, он назначил ему сви¬
дание в горах под Женевой и явился на это свидание в женском
платье. Был ли такой случай на самом деле,
нев весело разыгрывал эту сцену в горах. При всем почти¬
тельном отношении к Плеханову, попав к нему в дом, Павел Ни¬
колаевич держал себя непринужденно и завоевал расположение
хозяина.
Его Раскольников произвел на Плеханова глубокое впечатле¬
ние; теперь открылись и другие стороны его личности: это был
необъяснимый феномен — как уживаются рядом бездны Достоев¬
ского и чуть застенчивый юмор Орленева? Конечно, многие годы
актерства наложили на него отпечаток, он был одет с некоторой
манерностью, голос у него был поставленный, он любил, чтобы
его слушали, но у него не было ни пресыщенности, ни усталости
мэтра. Став знаменитостью, он не утратил непосредственности как
в игре, так и в живом общении. Людей, похожих на Плеханова,
он никогда еще не встречал и не скрывал своего интереса к нему,
интереса почти детского, бескорыстного — ведь он прикоснулся
к истокам русской революции.
В память об этой встрече Плеханов подарил Орленеву свою
книжечку — критический этюд об Ибсене, написанный вскоре
после смерти писателя 19, с такой дарственной надписью: «П. Н. Ор¬
леневу от автора, как слабый знак самого искреннего уважения
и расположения. 17 окт. (н. ст.) 1908». Этой книжечкой Павел
Николаевич очень дорожил и для надежности дал ее на хранение
Тальникову — человеку оседлому и семейному. После смерти
Тальникова вместе с его архивом она попала в Отдел рукописей
Государственной библиотеки имени Ленина, где теперь и нахо¬
дится.
В Женеве Орленев встречался с Плехановым несколько раз:
они гуляли по городу, вместе ходили в цирк и в кино. О кинема¬
тографических впечатлениях Георгия Валентиновича нам ничего
не известно, цирк же и особенно клоуны очень ему понравились,
и он «весело смеялся». Теперь пришла пора удивляться Орле¬
неву: выдающийся ученый и революционер аплодирует рыжему
у ковра. Такая необозримая широта культуры и такая легкость
реакций и заразительное чувство юмора! В этом образе Орленев
увидел Плеханова и таким описал его в своей книге, на страни¬
цах которой, по словам Луначарского, «элегантным силуэтом про¬
ходит перед нами Г. В. Плеханов...».
После женевской встречи Орленев постоянно справлялся
у Тальникова о том, как живет Плеханов и его семья, какие
книги пишет, по-прежнему ли у него открытый дом и можно ли