Орли, сын Орлика
Шрифт:
Старшина московитов ругал на чем свет стоит команду конвоиров, бил кого по физиономии, кого по печенкам-селезенкам, ругался матом и вообще грозился всех запороть. Однако дальше этого не пошло, поскольку оставалось неясным, с кого же начинать экзекуцию. И не с себя ли, горемыки… Ведь за успех этой маленькой экспедиции отвечал прежде всего он – старшина!..
Но когда налетел с воплями на пленника, заодно отдав приказ вновь скрутить ему руки, Григорий в долгу не остался, ответив старшине чистой московской бранью:
– Ах ты ж мерзавец, как смеешь на меня кричать?! Да знаешь ли, сволочь, что мне только одно словечко молвить его высокопревосходительству господину коменданту Кейту – так он тебя и в кандалы сразу же?! В Сибири сгниешь к чертовой матери, да еще благодарить меня станешь, что подыхать тебя там оставили, а не сразу же к заплечному мастеру сволокли калены щипчики нюхать да на пол кровью харкать!!! Понял, гнида вонючая?!
Услышав это, старшина несколько минут лишь глазами хлопал и жадно хватал воздух широко разинутым ртом. Еще бы – только вчера этот странный пленник разговаривал исключительно на малопонятном хохляцком говоре, а сегодня вдруг заговорил не хуже их офицеров! И откуда он знает, что едут они именно к генералу Кейту, а не куда-то еще? Если это столь уважаемая персона, почему господин комендант говорил о нем, словно о последнем воре? Почему пленник разрешил связать себе руки вчера, однако не разрешает этого нынче? И как он все же смог освободиться?! И почему не сбежал, имея для этого все возможности…
Как бы там ни было, а скручивать руки Григорию после этого не отважились. Молча позавтракав, продолжили путешествие: пленник сидел в повозке под охраной одного из солдат (который время от времени осторожно трогал подбитый утром глаз), старшина ехал на передке рядом с извозчиком (парень едва сдерживал удивление, но, помня о ночной договоренности, все-таки промолчал), остальные москалики шагали по сторонам.
На место прибыли уже под вечер. Пока его вели к господину коменданту, Григорий успел незаметно сунуть руку за пояс, вытащить из сокровенного кармашка на внутренней стороне и надеть изящный серебряный перстень, развернув его камешком в сторону ладони. Да, до последнего времени гетманыч не слишком верил не только в Бога, но и в разные иррациональные вещи, потому довольно скептически относился к разнообразным тайным обществам. И все же перстенек, в свое время изготовленный точь-в-точь по нарисованным отцом эскизам, считал за лучшее держать при себе: а вдруг пригодится!
Вот и сгодился, в самом деле…
А может, и этот пустячок также является проявлением воли Божьей?!
Размышляя подобным образом, Григорий переступил порог просторной горницы. И сразу же его оглушил резкий вопль:
– Это что же такое, а?! Это как же понимать-то?!
Комендант московского войска, расквартированного на украинских землях, его высокоблагородие генерал Джеймс Кейт стоял посреди комнаты с налитым кровью лицом и, вытаращив глаза, указывал на руки пленника. Поняв, что его все же следовало связать, старшина москаликов вытянулся смирно и жалобно залепетал:
– Ва-а-а!.. ва-а-а!.. ва-а-а!.. ше-е-е!..
– Да сами извольте посмотреть, господин генерал, что это такое. К чему кричать только, никак в толк не возьму, – абсолютно спокойно сказал Григорий, взялся за перстень и не спеша развернул его камешком наружу.
Увидев на руке пленника знак великого мастера масонской ложи английского статута, господин комендант ужасно побледнел [44] , вздрогнул, отступил на шаг, потом едва слышно промямлил, обращаясь к старшине:
44
Джеймс Кейт стал российским провинциальным великим мастером лишь через семь лет после описываемых событий (см. Хронологическую таблицу). То есть Григорий продемонстрировал превосходство своего статуса в масонской иерархии над тем, который имел на тот момент комендант российских войск.
– Пошел вон…
– Я?.. – не поверил собственным ушам несчастный московит.
– Ну не я же! – улыбнулся Григорий и сложил ладони определенным образом: своеобразный пароль в подтверждение его статуса. Точь-в-точь, как научил отец [45] … Генерал Кейт ответил таким же жестом, абсолютно непонятным старшине, и рявкнул на него:
– Вон отсюда, сволочь!
Потом сразу же кротко обратился к недавнему пленнику, а отныне достопочтенному гостю, указывая на стул около стены:
45
Есть сведения, что Пилип Орлик в самом деле принадлежал к одной из масонских лож и имел в ней довольно высокий статус.
– Присаживайтесь, сделайте одолжение! Как добрались, как себя чувствуете? Не хотите ли с дороги чего перекусить перед ужином?
– Спасибо, не откажусь. Ведь этот мерзавец кормил меня еще утром, – Григорий кивнул на старшину, который плелся к дверям комнаты, едва передвигая непослушные ватные ноги. – Впрочем, чего же и взять-то с него, с дубины этой стоеросовой?!
Оба весело засмеялись. Генерал позвонил. Оттолкнув старшину, в дверях появился молодцеватый денщик.
– Принеси-ка нам чего-нибудь поесть, – коротко приказал Кейт, подкрутил пышные усы и вновь обратился к гостю: – Дозвольте осведомиться, с какой целью вы посетили наше убогое захолустье и… В общем, простите за нескромность, но о цели вашего пребывания здесь, так сказать, я обязан быть осведомлен. А то знаете ли…
Комендант деликатно умолк, однако Григорий сразу же подхватил весело:
– Вы имеете в виду приказ о моем задержании?
– Совершенно верно!
– А-а-а, не обращайте внимания! – гость порывисто махнул рукой, словно отгоняя докучливую муху. – Все это не более чем происки недоброжелателей. Я тут по делам ордена розенкрейцеров, подыскиваю подходящую кандидатуру провинциального мастера…
В самой глубине глаз Джеймса Кейта на миг сверкнуло нечто похожее на радость. Усмехнувшись одними лишь уголками рта, Григорий продолжил:
– Но вы же знаете, что далеко не все там, в Санкт-Петербурге, настроены доброжелательно по отношению к великому делу вольных каменщиков…
Комендант сочувственно кивнул и снова подкрутил усы. В этот момент денщик занес большое блюдо с фруктами. Гетманыч сразу схватил сочное румяное яблоко, с удовольствием откусил кусок, проглотил и продолжил говорить:
– Вот отсюда интриги да козни всяческие – сами понимаете! Потому я и решил отправиться в поездку инкогнито. А так… Путешествие вышло, должен заметить, вполне сносным. Людишки тут мелковаты, разумеется…
– Да уж, это не Европа… – согласился генерал Кейт.
– Но при этом все же по-своему любопытны. Весьма и весьма любопытны, должен вам заметить – как, к примеру, тот священник, у которого я заночевал позавчера в этом городишке-то… Как, бишь, его?
Григорий пощелкал пальцами, словно припоминая название селения.
– В Батурине?
– Да-да, благодарю вас – в Батурине, совершенно верно! Прелюбопытнейший, знаете ли, малороссийский тип этот священник! И попотчевал меня знатно. Кстати…