Орли, сын Орлика
Шрифт:
– А теперь перейдем к делу.
– Был бы очень признателен за это, ваша светлость!
– Итак, что именно заставило вас наведаться в гости к маркизе де Помпадур? Какой выгоды для себя или своих близких вы ждете от всемогущей королевской фаворитки, позвольте узнать?
– Ва-а-аша светлость!..
– Ах, граф, оставьте, прошу! – Она широко махнула рукой, словно сеятель, рассыпающий зерно на пашню. – В конце концов я мечтала о подобной карьере еще с детства.
– Да, я хорошо помню пророчество той гадалки… м-м-м… Ну вот – позабыл совсем! Как ее звали, не подскажете?
– Мадам Фелиция.
– О-о-о, точно, точно – мадам Фелиция! Именно так.
Григорий предусмотрительно изобразил забывчивость, хотя ему было известно значительно больше: например – размер пенсиона, который маркиза регулярно платила прозорливой гадалке [49] .
– Итак, любезный граф, став королевой Франции, пусть и некоронованной, я таки достигла того, к чему стремилась. С той же поры как получила нынешний статус, мы неоднократно встречались при дворе, тем не менее, вы никоим образом не намекнули на нашу самую первую встречу, произошедшую более двух десятилетий тому назад – хотя женщине страшно признавать подобные вещи…
49
Благодарная маркиза де Помпадур действительно выплачивала мадам Фелиции пенсию до самой своей смерти, наступившей в апреле 1764 года (см. Хронологическую таблицу).
Маркиза поджала хорошенькие губки и бросила беглый взгляд на огромное зеркало в вычурной раме, занимавшее значительную часть противоположной стены.
– Ваши бесспорные таланты поразили меня еще тогда, – кивнул Григорий, сделав вид, что неверно понял собеседницу. Маркиза едва заметно, но самодовольно улыбнулась и констатировала:
– Отсюда вполне логичный вывод: у вас появились сверхважные причины, чтобы именно сейчас, а не раньше или позже, извлечь из резного футлярчика на свет Божий и показать мне свой секрет – засушенную розу. Так скажите, в конце концов, что произошло? Каким образом вы хотите воспользоваться неосторожным обещанием, которое маленькая Жанна-Антуанетта Пуассон дала когда-то шведскому капитану Густаву Бартелю?
– Ваша светлость неверно поняли меня.
– То есть? – удивилась маркиза.
– Я не желаю ничего, только лишь торжества справедливости.
Маркиза молча ожидала продолжения, и Григорий заговорил далее:
– Защитив маленькую девочку от парижских грабителей, я поступил согласно законам рыцарской чести. Грешно требовать плату за подобные вещи, поскольку такое поведение с рыцарством абсолютно несовместимо.
– Как тогда понять ваш нынешний поступок? Ведь выстроенная вами интрига с засушенной розой…
– Я просто рассчитываю на внимание к моему делу и беспристрастность со стороны вашей светлости, не более.
– Вот и все?
– Вот и все.
– Неужели?
– Да.
На несколько мгновений беседа прервалась.
– Итак, вы все же собираетесь воспользоваться моим нынешним положением королевской фаворитки…
– Вы сами воспользуетесь этим, если только сочтете нужным.
– А если не сочту?
– Тогда я молча подчинюсь решению вашей светлости и не стану протестовать.
– Ничуть?
– Ничуть. Впрочем, я уверен, что вы рассудите в мою пользу, а значит замолвите за меня словечко перед его королевским величеством.
– Почему?
– Потому что ваше решение в мою пользу окажется полезным и для Франции, а мне тяжело представить, чтобы такая известная патриотка, как маркиза де Помпадур, действовала против блага родной страны.
На лице маркизы отразился немой вопрос: «Что это – комплимент мне или выговор королю? Превознесение моих добродетелей или же обвинение короля в недостаточной любви к Франции?..»
– Если бы не ваш патриотизм, его королевское величество не обнаруживал бы к вам столь пылкой благосклонности. И был бы недостоин называться королем Франции.
– Что ж, пусть так, – маркиза пожала плечами и отвернулась. – Эти объяснения полностью удовлетворили меня. Говорите, в конце концов, в чем суть вашего дела.
– Из достоверных источников мне стало известно, что якобы его королевское величество намерен отправить меня в отставку.
– Только и всего!.. – По тону маркизы чувствовалось, что она крайне разочарована.
– Это, ваша светлость, не столь уж и мало, как может показаться на первый взгляд.
– Любезный граф, понимаете ли вы, что решить вопрос относительно отставки того или иного придворного может лишь король, а не королевская фаворитка, какой бы всемогущей она ни казалась остальным подданным его величества?
– Да, это чистая правда. Тем не менее, я просил бы, чтобы в случае необходимости вы заступились за меня перед королем. Одно-единственное словечко – только и всего!
– Предположим. Но вмешиваться в дела армии и дипломатии…
– Ваша светлость протежирует Бушардону, Монтескье, Фрагонару, Буше, Бюффону, Дидро и многим другим лучшим сыновьям Франции – почему бы не защитить заодно и графа Орли де Лазиски?
– Насколько я помню, с помощью вашей шпаги…
– О-о-о, ни в коем случае! – рассмеялся Григорий.
– Почему же?! Неужели граф Орли де Лазиски не столь храбр, как капитан Густав Бартель, и не может защитить самого себя?
– Я хоть сейчас готов с помощью шпаги оборонять и свою честь, и всех обиженных – но лишь в поединке против людей.
– Неужели вам противостоит армия призраков? – изумилась маркиза.
– Конечно, нет.
– Тогда как же вас понимать?
– Что думает ваша светлость о целой империи?..
– А-а-а, вон вы о чем! – маркиза едва заметно кивнула. – Да, я совсем забыла: главным вашим врагом является Россия, а не какие-то там отдельные персоны.
– Не совсем так: моими непримиримыми врагами становятся те, кто ищет милости в глазах правителей Московии.
Услышав последнее слово, маркиза скептически улыбнулась, но промолчала.