Орли, сын Орлика
Шрифт:
– А откуда достали этот замечательный экземпляр?
Маркиза сидела в роскошном кресле возле небольшого столика, на котором лежал раскрытый футляр красного дерева с заботливо засушенной черной розой, и только непостоянного цвета глаза (то ли желтовато-зеленые, то ли серо-голубые – в зависимости от освещения) цепко следили за визитером. Она явно присматривалась к Григорию, изо всех сил стараясь припомнить: он это или все же не он?
– Цветок дала когда-то мне на добрую память маленькая парижанка по имени Жанна-Антуанетта Пуассон, – граф расплылся в искренней улыбке и низко поклонился. Однако маркиза, наоборот, посуровела и сказала:
– Да, прекрасно помню этот день. Но, насколько могу припомнить, я дарила этот цветок капитану гвардии шведского короля Бартелю, который спас мою жизнь. Ныне же передо мной – французский дворянин граф де Лазиски. Или я, возможно, ошиблась?
– Только в одном, мадам: я родился не в Швеции и не во Франции, а в далекой Украйне, причем от рождения являюсь гетманычем Григорием Орликом, сыном гетмана в изгнании Пилипа Орлика и его жены Ганны Орлик. К величайшему сожалению, мои благородные родители давно пребывают в лучшем мире… – Он грустно вздохнул.
– Гетманыч?.. Гетман?.. Украйна?.. Так вы принадлежите к той странной казацкой нации, о которой мой учитель месье Вольтер [46] написал целую книгу?
– Да, мадам, так и есть. – Григорий глубоко поклонился. – А сведения для «Истории жизни Карла ХII» Вольтеру передал не кто иной, как ваш покорный слуга. Причем приблизительно в тот самый период, когда имел честь познакомиться с вами… и оказать ту самую небольшую услугу, за которую и была подарена роза.
– А как же быть со шведским капитаном Густавом Бартелем?
46
Маркиза де Помпадур действительно считала Вольтера своим духовным наставником. Стараниями маркизы Вольтер приобрел славу, достойное место академика и главного историка Франции, а к тому же – звание придворного камергера. Благодарный философ посвятил маркизе де Помпадур «Танкреда» – одно из самых известных своих произведений. Специально для маркизы написал «Наваррскую принцессу» и «Храм Славы». А когда де Помпадур умерла – был одним из немногих, кто нашел теплые слова благодарности в адрес покойной.
– Но ведь и вы звались тогда Жанной-Антуанеттой Пуассон, а не маркизой де Помпадур!
Сказав это, Григорий поклонился вновь.
– Я получила титул почти восемь лет тому назад, а значит, не вводила вас в заблуждение относительно своего имени ни тогда, ни сейчас.
– Знаю, ваша светлость, знаю. Как и то, что в периоды между Жанной-Антуанеттой Пуассон и маркизой де Помпадур вы назывались мадам д’Этиоль.
– Женщины иногда выходят замуж, наблюдается за нашим полом такая слабость, – с самым серьезным видом ответила маркиза. – Но женщине брать фамилию мужа естественно. Вместе с тем вы, шевалье, именно притворяетесь – то шведским гвардейцем, то французским дворянином…
– Простите, но титул графа де Лазиски милостиво даровал мне его королевское величество Луи XV за участие в реставрации его благородного тестя Станислава Лещинского, так что здесь все законно.
– А как же быть со шведским гвардейцем?..
– Его королевское величество Карл XII зачислил меня в свою гвардию фенрихом еще тридцать семь лет назад [47] … так что ко времени встречи с вами я как раз успел дослужиться до капитана.
– А имя, имя?! Густав Бартель – что это за птичка такая?
47
Это произошло после мая 1715 года, в этом звании Григорий Орлик участвовал в обороне крепости Штральзунд (см. Хронологическую таблицу).
– Когда на тебя охотятся, словно на птицу… или же как на хищного зверя, лучше назваться выдуманным именем, нежели погибнуть от кинжала подосланного убийцы, либо сгнить живьем в темных сырых казематах, либо замерзнуть в далеких северных снегах.
– Так на вас охотились уже в те года?
– Да.
– И кто же именно, интересно узнать?
– Казаки не имеют врага более лютого, чем московский царь. Или же – тамошняя царица.
– Вы сказали, «московский»?..
– Современные французы называют этого монарха «российским императором», я же называю так, как привыкли называть все мы – казаки.
Маркиза окинула Григория удивленным взглядом и проворчала себе под нос:
– Хм-м-м… Прав Вольтер, называя вас странной нацией.
Григорий растерянно пожал плечами: дескать, чему же здесь удивляться?
– Ну хорошо, хорошо, предположим, вы сами не считаете это таким уж необыкновенным. В конце концов это ваше личное дело.
Григорию понравилось, что маркиза отвечает не только на его слова, но также на невысказанные вслух мысли: бесспорно, это добрый знак!
– Но из ваших объяснений, любезный граф, вытекает, что россиян с их императрицей вы ненавидите больше, чем меня! Это в самом деле так?
– Почему я должен ненавидеть вас, любезная госпожа маркиза, если пришел к вам за спасением?! – изумился гость.
– Ах, оставьте, пожалуйста! – она скривила лицо в пренебрежительной улыбке. – При том, что вы с женой до сих пор не предали друг друга, тяжело ожидать какого-то иного отношения к фаворитке его королевского величества Луи XV! Ведь эта проклятая Гризетка [48] только то и делает, что во всякое время развращает монарха, подкладывая под августейшую особу все новых и новых любовниц в прославленном на всю Францию домике «Олений парк»! Разве не об этом думают скучные сторонники морали, такие как вот вы с графиней ле Брюн де Дентевиль?
48
Гризетка – швея дешевой одежды, нередко подрабатывавшая проституцией. Это презрительное прозвище дали маркизе де Помпадур ее высокородные ненавистники. Ведь официально отцом Жанны-Антуанетты Пуассон считался пойманный на краже слуга, к тому же бросивший семью. Неофициально же указывали на ее многолетнего покровителя дворянина-финансиста Нормана де Турнема, за племянника которого – д’Этиоля она вышла замуж в 1741 году (см. Хронологическую таблицу).
– Ни я, ни моя любимая жена ни в коем случае не осуждаем вашу светлость.
– В самом деле?
– В самом деле.
Их взгляды скрестились. Неизвестно, что увидела в глубине светло-карих глаз визитера маркиза, но после продолжительной паузы она сказала:
– Что ж, граф, предположим, я готова поверить вам. Предположим, вы в самом деле не осуждаете поведение королевской фаворитки…
– Пред-по-ло-жим?.. – по слогам выговорил Григорий. – Итак, ваша светлость одновременно допускает, что я все же могу быть лицедеем и нарочно вводить вас в заблуждение?
Произошла новая дуэль взглядов, после которой маркиза де Помпадур утомленно вздохнула:
– Хорошо, я почти полностью поверила в вашу искренность, шевалье Бартель… простите – любезный мой граф! Простите вновь, я еще не привыкла окончательно к вашему настоящему имени и титулу, что стало для меня странной новостью.
– Ничего-ничего, это ерунда, – поторопился успокоить ее Григорий. При этом подумал: «Если маркиза позволяет себе подобные шутки, это тоже хорошо: вероятно, мадам не гневается, более того – находится в немного игривом расположении духа».