Орлы и звезды. Красным по белому

Гулин Юрий Павлович

– Парней-то, где бросил?

В этот момент в дверь позвонили.

– Считай, что за дверью, - улыбнулся я.

Когда Иван и еще двое бойцов оказались в прихожей Макарыч удивленно спросил:

– Это все? А зачем ты свою 'армию' в железнодорожников обрядил?

– Это не все. На второй вопрос отвечу чуть позже.
– Потом я обратился к Ивану: - Давай за остальными!

Тот кивнул и исчез за дверью.

Макарыч подождал, пока Ольга уведет оставшихся парней наверх, потом с ехидцей в голосе спросил:

– В шпиёнов играешь?

– Бойцов обучаю, - серьезно ответил я.
– Каждый день обучаю, то одному, то другому.

– Да ладно, я ведь пошутил, -

слегка смутился Макарыч.

– А с чего ты взял, что я обиделся?
– удивился я.
– Я ж тебя больше ста лет знаю. А на старых друзей не обижаются.

Макарыч улыбнулся, потом замер с улыбкой на лице. Затем улыбнулся еще шире.

– А ведь действительно. Мы теперь друг друга, кроме всяких шуток, больше ста лет знаем!

Потом мы втроем сидели на кухне. Ольга сказала, что парни пока от еды отказались, решили дождаться остальных. Я к ихнему мораторию не присоединился и уплетал Ольгину стряпню за обе щеки под рассказы о том, что случилось в мое отсутствие. Потом мы все пили чай и говорил уже больше я. Когда моя повесть дошла до изготовления 'Тигров' Макарыч спросил:

– Вы что, так со всем арсеналом и приехали?

– Нет, покачал я головой. Из оружия у нас только мой 'Тигр'. Лежит разобранный на дне саквояжа, без патронов. Но на него у меня бумага есть.

– И как ты ее получил?
– поинтересовался Макарыч.

– Так же, как и в наше время, - усмехнулся я.
– Организовал местному начальнику ОЛРР откат в виде полусотенной купюры - и бумага в кармане!

– В нашем времени это обошлось тебе гораздо дешевле, - заметил Макарыч.

– Так тут у меня и не было друга, полицейского начальника, - парировал я.
– Да и зовется местный чиновник иначе.

– Ну, понятно, - кивнул Макарыч.
– А остальные карабины везти не рискнул? Ну и правильно!

– Не в риске дело.
– Я очень старался, чтобы мой голос не казался слишком огорченным.
– Было бы что везти - провез бы! А так...

– Не понял?

– Понимаешь, мастер, который взялся изготовить 'Тигры' очень постарался. Но изготовить все детали у него не получилось, и он придумал, как упростить механизм, заменив сложные детали более простыми. Я когда его самоделки пристреливал - радовался, не оригинал, конечно, но с пивом потянет. А вот когда я устроил своему войску жесткую проверку в полевых условиях, то ребята выдержали, а самоделки - нет. Пошли отказы. Вот я и решил оставить карабины барабинским дружинникам.

Мы немного помолчали. Потом я вспомнил.

– Ты давеча спрашивал, зачем я хлопцев в железнодорожную форму обрядил? Не скрою, были у меня и другие мысли, а потом подумал: они ведь и так железнодорожники, и ехать нам по железной дороге, так чего огород городить? Какая одежда привлечет меньше всего внимания на железной дороге? То-то... Вот и разбил я свой отряд на две паровозные бригады во главе, кстати, с настоящими машинистами. И сам в инженера-путейца вырядился, но только не сразу. От Каинска-Томского до Омска ехал по-простому, третьим классом, и только в Омске преобразился. Ты знаешь, как мы уезжали? Вот ты сказал про шпиёнов. То, как мы развлекаемся сегодня, это так, семечки. Ты послушай, как все начиналось. Перво-наперво выправили все бумаги. Паспорта, правда, у всех и так были настоящие. А что? Мой, хоть и купленный, но ведь настоящий! Остальные бумаги, конечно, липа. Но добротная. Так просто не распознаешь. Мало того. Железнодорожники, они на революционную волну хорошо настроены. И связь у них налажена о-го-го! Ушел соответствующий сигнал и за нашей группой товарищи всю дорогу присматривали. Передавали, можно сказать, с рук на руки. Случись чего - помогли бы! Так что можно было без особого

риска ехать всем вместе. Но я решил иначе. Одна группа уехала за двое суток до моего отъезда в сторону Новониколаевска, другая, тоже экипированная как поездная бригада, за сутки - в сторону Омска. Я сел в поезд ночью один, как уже говорил, в третий класс. В Омске меня местные товарищи приютили. У них я отсиделся, переоделся и, опять-таки ночью, сел уже в другой поезд. Но ехал теперь 'барином' в вагоне другого цвета. В этот же поезд, но в разное время, в разные вагоны и на разных станциях сели остальные бойцы.

В это время в дверь позвонили. Иван привел остальных хлопцев.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава первая

МХАИЛ

Гудит Петроград - гудит, как басовая струна. Удивительно время - февраль 1917 года! Много про это читал. Но то, что вижу сейчас на покрытых пепельно-грязным снегом Петроградских улицах, в цехах его нахохлившихся заводов, в пропахших потом и табаком казармах лучших императорских полков, в чистенькой гостиной на Сергиевской улице, а главное, то, что я там слышу, не идет ни в какое сравнение с прочитанным. И мне становится, по-человечески, жаль низкорослого бородатого полковника, который смотрит на происходящее из окон Зимнего дворца непонимающими глазами, в которых уже отразилось начало его личной трагедии: стать последним звеном в династической цепочке Романовых. Все последующие примеряльщики Большой императорской короны Российской империи будут уже от оперетты, а не от Истории.

Бедный, бедный, Ники - никому ты не нужен. Ни просирающему войну генералитету, ни алчущей свободного рынка буржуазии, ни новоявленным Робеспьерам всех мастей и оттенков. А ведь не под тобой теперь - под ними, богобоязненный народ российский. Генералы властны (пока властны) над жизнями восьми миллионов твоих подданных. Над желудками всех без исключения властны проклюнувшиеся в твоей державе капиталисты. А в умах народишка твоего насильничают революционеры. И вот теперь их интересы роковым для тебя образом совпали. Понимаешь, что это для тебя значит? Ничегошеньки ты, Николай Александрович, не понимаешь! Лупаешь попусту глазами на Дворцовую площадь. А если бы понял? Смог бы изменить историю страны и свою судьбу? Кто знает... Гудит Петроград...

Примерно так же гудела наша далеко не маленькая квартира когда Ольга привела Глеба со товарищи. Я, признаться, нисколько не удивился тому, что Ольга все-таки встретила 'свой' поезд. Любящее женское сердце способно сотворить и не такое. А вот появлению Глеба обрадовался без меры. Кстати, очень кстати влился Васич в наши боевые ряды! Тем же вечером состоялось заседание 'большой тройки'. Ольга, которая, усадив подле себя Васича, не покидала кухни, - шутка ли, накормить такую ораву!
– по моей просьбе выкроила кусочек времени и смоталась за Ершом. Васич хотел поехать с ней, но я убедил его пока не светиться. После ужина, отправив хлопцев в верхнюю комнату, где мы их и разместили, я, Васич и Ерш уединились в кабинете. Ольга присоединиться к нам отказалась наотрез.

– Я боец, а не штабная крыса!
– заявила она.
– Заседайте без меня. А с мужем, - она ласково положила ладонь на грудь Васича, - я еще нашепчусь, у нас вся ночь впереди!
– И отправилась на кухню делать заготовки к завтраку.

'Крысы' же ее действия комментировать поостереглись и стали устраиваться кому как удобно - разговор предстоял долгий. Чего мы в этот вечер добились, так это составили целостную картину нашего появления в этом мире. Дальнейшие действия обозначили лишь пунктиром, поскольку возникло слишком много 'если' и 'но'.