Орлы и звезды. Красным по белому
Шрифт:
– Взгляните на это ружье.
Максим Иванович со знанием дела осмотрел оружие, потом посмотрел на меня.
– Очень интересно, но после 'Самопала' Ежова уже не так необычно.
– Вы так думаете?
– я достал из ящика стола лупу и протянул Максиму Ивановичу.
– Посмотрите год выпуска.
По мере того как он вглядывался в затертые цифры лицо его бледнело. Наконец он поднял глаза и оглядел нас почти безумным взглядом.
ГЛЕБ
Молодец Макарыч! Коль пошла такая пьянка - лупи
– А теперь, Глеб Иванович, решайте, как вам дальше со всем этим жить.
Почему Глеб, а не Максим? Может, оговорился? Смотрю на Михаила слегка недоуменно, и Ольга так же смотрит. А уж гость наш так и вовсе рот от изумления приоткрыл. Один Ерш ни на кого не смотрит, похоже в себе что-то ищет. Потом как хлопнет ладонью по лбу.
– Ну, конечно!
– Сообразил, значит, что-то. Тут Макарыч и говорит:
– Для тех, кто не понял, позвольте представить: Бокий Глеб Иванович!
– и слегка театральным жестом указывает на нашего гостя.
Так вот оно что... Вот он значит какой - Бокий. Ольга, похоже, так ничего и не поняла, но тоже приглядывается. Теперь мы все четверо, хоть и каждый по своему, пялимся на гостя. Тот от такого внимания засмущался немного и вопросительно смотрит на Михаила.
– Понимаете, Глеб Иванович, в нашем времени вы были довольно значительной фигурой.
'Пока тебя свои же не расстреляли', - добавил я про себя. Тот понятно мои мысли не прочел, потому выглядит весьма довольным. Дальше, слово за слово, Бокий и не заметил, как Макарыч его завербовал. Как это, однако, здорово! Царский сатрап, то бишь Львов, у нас уже есть. Теперь мы к нему большевистского контрразведчика приплюсуем. Интересно, как Макарыч - он же всегда утверждал, что не было у большевиков до Октября контрразведки - теперь запоет?
А Бокий уже совсем освоился. Говорит, как будто век с нами дружит:
– В комитет я доложу, что с Абрамовым все в порядке и можно его привлекать под начало Ежова. А как нам поступить с Никольским?
– Вы думаете, что он может представлять для нас опасность?
– насторожился Михаил.
– Помимо, что сволочь, так он еще и знает чего не положено, - заявил Бокий.
– Вот и думайте, опасен он или нет? Кстати, существует подозрение, что он может быть провокатором.
ОЛЬГА
Проводив Бокия, я вернулась в комнату. Лица мужиков были сосредоточены, но сидели они молча. Видимо, ждали моего возвращения.
– Похоже, у нас нарисовалась проблема?
Тот неохотно кивнул.
– Боюсь что Бокий прав: этот гад представляет для нас угрозу.
– Будем убирать?
– предложил Глеб.
– Экий ты быстрый!
– насупился Михаил.
– Убирать - не побеседовать, а он, между прочим, состоит в той же партии что и ты.
– Я пока что, вне всяких партий, - напомнил Глеб.
– Но числишься ты за большевиками, пусть и в сочувствующих.
– Вот из сочувствия к партии, которую эта сволочь позорит, я его и уберу, - усмехнулся Глеб.
– Ты ведь с Войновским не церемонился.
– Ты не путай хрен с пальцем!
– извини, Оля.
– Похоже, Михаил разозлился не на шутку.
– У меня просто не было выбора.
– А у нас он разве есть?
– вступил в разговор Ерш.
– Ну, посуди сам, - начал убеждать он насупившегося Мишку.
– Оставлять за спиной врага, который уже начал тебе пакостить, как минимум, не разумно. Тем более провокатора.
– То, что он провокатор - это надо еще доказать, - уцепился за последний аргумент Михаил.
– Дадим поручение Львову, пусть осветит этот момент.
– А как не осветит?
– спросил Глеб.
– Все-таки не его подразделение. Что тогда? Дадим этой гниде поучаствовать в революции? А ведь он может и возвыситься. Шторм - он всякую муть наверх поднимает. Глядишь и станет наш Савва комиссаром, а то и чекистом. Он-то церемонится не станет. Выпустит кишки и нам, и Бокию, и сотням, а то и тысячам, правых и виноватых - без разбора!
Михаил поочередно обвел взглядом Глеба и Николая.
– Вы, я вижу, решение уже приняли. Ну, а ты что скажешь?
– обратился он ко мне.
– А у меня, Мишенька, своя правда - бабская. Есть три дорогих мне человека и любой, кто представляет для них угрозу: белый, красный, зеленый или лиловый в крапинку - есть враг, которого надо нейтрализовать, хоть вот этими ручками.
– Я протянула в Мишкину сторону обе свои красивые руки.
На Мишку было больно смотреть, и Глеб поспешил прийти ему на помощь.
– Ты, Макарыч, не принимай все на свой счет. Мы четверо составляем в этом мире одно целое. Если часть против, то и целое не может быть 'за'. Считай, что в этом вопросе у тебя есть право вето.
Мишка слушал Глеба, не поднимая глаз от стола. После того, как прозвучала последняя фраза, в комнате установилась тишина. Мы трое, не отрывая глаз, следили за внутренней борьбой, ход которой отражался на Мишкином лице. Наконец он, так и не подняв глаз, произнес:
– Будем считать, что я воздержался. Поступайте, как решили!