Орлы и звезды. Красным по белому
Шрифт:
– А о том, что командующий Петроградским военным округом генерал-лейтенант Хабалов получил от царя приказ подавить выступления в Петрограде силой оружия - вы тоже слышали?
– Это точно?
– напрягся Александрович.
– Абсолютно точно!
Твердость утверждения Шеф основывал на хорошем знании истории, и мы с Глебом были с ним в этом абсолютно солидарны.
– Что известно штабу о настроении среди солдат гарнизона?
Шеф уверенно взял бразды правления в свои руки, и никто из присутствующих не стал ему в этом препятствовать.
– Гвардейские части представлены в столице
– Поэтому, даже внутри элитных частей агитация ведется достаточно успешно. Можно с уверенность сказать, что большинство частей даже не удастся вывести из казарм, а те, что выйдут, вряд ли будут стрелять в народ.
Я, Васич и Шеф переглянулись. Увы, знание истории не позволяло нам разделить оптимистический взгляд товарища Александровича на завтрашний день. Потому Глеб с сомнением покачал головой.
– Я бы очень хотел, товарищ Александрович, чтобы вы оказались правы, но мы должны быть готовы и к иному повороту событий. Поэтому предлагаю следующий план...
Один из пунктов предложенного Глебом плана предусматривал захват боевых машин Запасного автомобильного бронедивизиона в ночь с 25 на 26 февраля. И тут треба (нахватался у Шефа словечек) кое-что заяснить. Мастерские бронедивизиона, к которым я был приписан, и где, поскольку не появлялся на службе уже несколько дней, числился, наверное, уже в дезертирах обслуживались в основном солдатами. А вот экипажи боевых машин состояли, опять-таки в основном, из офицеров. Вот и было решено, офицеров нейтрализовать, солдат переодеть в их форму и рассадить по броневикам, а потом расставить машины по городу в заранее намеченных точках, во дворах, чтобы не привлекали до поры внимания. На все про все нам давалась ночь, поэтому заявился я в родные казармы вскоре после отбоя. Прибыл я туда облаченный в офицерскую форму с погонами капитана и сразу затребовал к себе Елина. Вожак местных большевиков спросонья не сразу сообразил, кто перед ним стоит, а когда понял, то расхохотался и мы обменялись дружеским рукопожатием.
– Вот что, Георгий, - начал я тоном, не допускающим возражений, - времени у нас мало, так что кончай зевать и слушай сюда...
К концу вводной Елин окончательно проснулся, потому, как только я закончил, сразу обратился к дневальному:
– Поднимай батальон!
Я удовлетворенно кивнул и поспешил к ожидающему меня на улице отряду. Это были лучшие дружинники из тех, кого Глеб успел подготовить. Пора было заняться офицерами. Я шел впереди, без лишних церемоний снимая посты. Потом 'самопальщики' разом проникли во все кубрики. Вскоре в коридор стали вылетать заспанные офицеры в одном исподнем. Потом, кто сам, кого пришлось сопроводить туда на пинках, господа офицеры оказались в хорошо отапливаемом, чтобы не померзли, но совершенно глухом помещении, где и были оставлены под замком до лучших времен. Меж тем подошли Елин со товарищи и гогоча и сквернословя стали переодеваться в офицерскую форму.
Когда территорию бронедивизиона покинул последний броневик, я отправился в штаб, чтобы успеть пару часиков вздремнуть.
ОЛЬГА
Может мне поселиться на этом чердаке? Нет, правда. Четвертый день торчу
А нынче, похоже, завяли цветочки. Выходят 'серые шейки' под барабан на площадь и строятся в шеренги. Смотрю в прицел. Лица у офицеров решительные. Оно и понятно, приказ получен. Тут, либо сиди в казарме и не выполняй, либо, раз вышел, стой и исполняй. Вот только последнее я бы не советовала. Нехорошо это, в народ стрелять. Попробуете, начну снимать офицеров, глядишь, и угомонитесь. К тому же я тут не одна такая. На том конце площади еще снайперская точка, а во дворах броневики. Так-то, солдатики...
ГЛЕБ
Стою скромно в сторонке по самые брови в плащ закутанный. Под ним полковничий мундир. А чего мелочиться? Но это позднее, а пока ждем. Я имею в виду и себя и солдат на площади. Как штаб и предполагал, исполнить приказ Хабалова поспешили далеко не все части Петроградского гарнизона. Крупные воинские соединения сосредоточились только на Дворцовой, Знаменской площадях, да на площади Казанского собора. Ну, на Дворцовой пусть стоят хоть до посинения. По общему согласию там демонстраций не будет. А вот на Знаменской и у Казанского собора парадом командовать будем мы с Макарычем. 'Моя' демонстрация приближается со стороны Фонтанки. Офицер на площади командует довольно уверено. Солдаты изготовились к стрельбе.
– Прекратить движение и разойтись!
– кричит офицер в сторону демонстрации.
– Имею приказ стрелять!
Приятно иметь дело с дисциплинированными людьми. Им приказали прекратить движение - они и встали. А вот теперь мой выход. Подаю условный сигнал Ершу, который стоит на противоположной стороне проспекта. Он маячит, что понял и скрывается во дворе. Я делаю то же самое. Механик при виде меня заводит двигатель. Лезу вовнутрь броневика и захлопываю дверцу.
– Поехали!
Выезжаем двумя броневиками на проспект и разом поворачиваем в сторону площади. Теперь мы находимся между демонстрацией и солдатами. Подъезжаем чуть ближе к шеренгам, и я командую:
– Стоп!
Выбираюсь из броневика, красивый и важный, маню к себе офицера. Подбегает, пытается рапортовать:
– Господин полковник!..
Приятно для слуха и, пожалуй, достаточно. Небрежным жестом останавливаю рапорт.
– Вы чем тут занимаетесь, капитан?
– Во исполнение приказа командующего Петроградским военным округом!..
Опять останавливаю речистого капитана.
– Какого командующего вы имеете в виду, капитан?
Смущен, растерян, чуть ли не заикается.
– Недопонял, ваше высокоблагородие...
– Экий ты, капитан, непонятливый. Если ты имеешь в виду генерал-лейтенанта Хабалова, так он высочайшим указом от командования округом отстранен, и его приказы исполнению больше не подлежат. Что до нового командующего, так он еще в должность не вступил и приказов, значит, никаких не отдавал. Что из сего следует?