Орлы и звезды. Красным по белому
Шрифт:
– Вот тут ты молодец, - расщедрился на похвалу Васич, - успел отправить старика к нам на посиделки. Теперь Петроградский Совет ведет переговоры с кронштадтцами об отмене этого приговора.
– Эти два приговора я оспорить не сумел, - под тяжестью неопровержимых доказательств вынужден был признать я.
– Но зато сумел предотвратить вынесение подробных вердиктов в адрес других офицеров.
– И каким оригинальным способом!
– добавил начштаба.
– Продолжай, пожалуйста. А вы, товарищ Бокий, слушайте и учитесь!
Стараясь не обращать внимания на вернувшийся в голос Васича сарказм, я продолжил:
– В тот день по распоряжению Совета был устроен суд над арестованными офицерами. Хотя, правильнее было бы называть их задержанными. Это были те офицеры, кому матросы отказали в доверии. Их судьбу решал
– Ты слышал?
– фыркнул Васич.
– Ход он применил! Чем рыть ходы, надо было прямо сказать: хотите посадить их по замок?
– сажайте, но про смертные приговоры забудьте! Ты же был комендант. У тебя под рукой не менее полка было!
И даже поболе. Но положиться я мог только на роту красногвардейцев и два броневика. Остальные мои подчиненные могли мне в этом случае и не подчиниться. Вот такая выходила грустная тавтология. И Васич об этом прекрасно осведомлен, но предпочитает этого не показывать. Ладно. Я коротко вздохнул и продолжил.
– Короче, обратился я к трибуналу с речью. 'Ответьте мне на такой вопрос - спросил я у судей.
– Если вы о кнехт ногу зашибете - вы его спилите и выкинете за борт? Нет. Вы оставите его на месте, потому как кнехт веешь на корабле полезная. А разве от офицера на корабле пользы нет?' - 'Ты это брось!
– ответило мне сразу несколько голосов.
– Кнехт к тебе по разным мелочам цепляться не будет, и в морду кулаком тыкать не станет!' - 'Согласен, - продолжил я гнуть свое.
– Но зато человека перевоспитать можно'.
– 'Этих не перевоспитаешь, - ответили мне.
– Разве что их в матросскую шкуру зашить'.
– 'А что? Хорошая идея, - потянул я за ниточку, которую матросы, сами того не ведая, дали мне в руки.
– Пусть господа офицеры на себе испытают, каково это быть матросом на российском военном флоте! По командам я их распределять не предлагаю. Там вы их враз удавите.
– Ответом мне был дружный гогот.
– А вот собрать их всех на одном корабле, где они будут и за офицеров, и за матросов, - это, как мне кажется, идея стоящая. Глядишь, через месяц-другой что-то до них и дойдет'.
Поначалу моя задумка поддержки у членов трибунала не нашла. Но потом товарищи идею расчухали, и она показалась им весьма забавной. Долго подбирали корабль и остановили свой выбор на тральщике 'Китобой'. Постановили так: использовать тральщик в качестве плавучего штрафбата. Офицеры - за команду, матросы - за надзирателей. Довели решение трибунала до сведения офицеров. Те аж позеленели от обиды и злости и никак своего согласия давать не желали. Судьи хотели, уж было, приговор пересмотреть, но я попросил дать мне возможность пообщаться с офицерами тет-а-тет. Сказал я им примерно следующее: 'В своих бедах виноваты в первую очередь вы сами. Не надо было зарабатывать у матросов столь ничтожный авторитет. Теперь у вас два пути: или становиться к стенке, или служить на штрафном корабле. Первый вариант я вам выбирать не советую - умрете позорной смертью. За государя после его отречения вам принять погибель не удастся, и расстрел собственными матросами вряд ли сохранит вашу офицерскую честь. Служба же на тральщике даст вам возможность через некоторое время вернуться в офицерский строй. Решайте.
– И что они решили?
– поинтересовался Бокий.
– К стенке никто не встал, - усмехнулся я.
МИХАИЛ
Отречение Николая II прошло по тому же сценарию, что и в оставленном нами мире. Это потому, что наша четверка на могилевские события никакого влияния не оказала - если не считать робких попыток Львова. Другое дело Петроград. Тут мы успели развернуться, и тут уже были видны существенные различия. Создание объединенного штаба народных дружин и боевых групп, а позже и Красной Гвардии, позволило взять столицу России под неоспоримый военный контроль. Буквально за три дня силы Красной Гвардии увеличились до
Достаточно устойчивым было положение левых сил и в Петросовете. После довыборов мы добились квалифицированного большинства в самом Совете, а после создания Временного правительства и в Исполкоме. На этот раз Петросовет не поддержал Временный комитет Государственной думы в его стремлении создать Временной правительство, а занял по этому вопросу выжидательную позицию. Это дало повод потребовать от Керенского после его вхождения в кабинет Львова (дальнего родственника нашего полковника) покинуть Исполком. На его место избрали меня. Таким образом, у левых в Исполкоме стало восемь мест из пятнадцати (по четыре у левых эсеров и большевиков). Становилось очевидно, что в создавшихся условиях ждать октября чтобы передать государственную власть в руки Советов не имело смысла. Остро встал вопрос о прибытии в Петроград Ленина. Тогда-то мы и вспомнили о словах Львова насчет полета и пилота. Бывший полковник был срочно отозван с дачи и в тот же день отправился на поиски своего знакомца. К счастью, его поиск не оказался долгим. Уже вечером на нашей пустовавшей несколько дней квартире состоялся круглый стол с участием Глеба (везет нам на это имя!) Васильевича Алехновича, летчика-испытателя Русско-Балтийского вагонного завода. Ввиду отсутствия в доме хозяйки - Ольга с Герцогом остались в крепости - стол был накрыт по-простому: чай, ситный хлеб и колбаса. Алехнович поведал нам удивительные вещи. Оказалось, что 'Александр Невский' вовсе не фантом, а реально существующий самолет, доведенный до состояния опытного образца. 'Невский' по своим техническим данным значительно превосходил своего предшественника. Летал выше, дальше и быстрее 'Муромца'. Мог принять на борт значительно больше пассажиров и груза. Дальность полета 'Невского' без посадки почти вдвое превышала дальность полета 'Муромца'. Это вселяло оптимизм и мы, убрав со стола еду, расстелили на нем карту Европы с нанесенной на ней линией фронта. Васич вооружился циркулем-измерителем и мы стали прикидывать возможные маршруты полета.
– По прямой от Питера до Берна чуть более двух тысяч километров, - задумчиво произнес Васич.
– Самолеты по прямой, да еще на такие расстояния, не летают, - огорчил Васича Алехнович.
– Да знаю я! Всяко, километров пятьсот набросить надо. А если лететь от линии фронта?
Васич поставил одну ножку циркуля в район Ровно.
– С накрутками больше полутора тысяч. Без посадки на вражеской территории не обойтись!
Васич с досадой отбросил циркуль. А вот мне наоборот пришла в голову идея. Я взял обиженный Васичем циркуль и пустился в свои измерения. Остальные, молча, следили за моими манипуляциями.
– Если лететь через Швецию, то можно пролететь над Германией без посадки!
– наконец объявил я.
– И что толку?
– раздраженно спросил Васич.
– Можно подумать, в Швеции нас кто-то ждет!
– В Швеции могу ждать я, - неожиданно подал голос Львов.
Все головы повернулись к экс-полковнику.
– Вы?!
– озвучил общее удивление Васич.
– Я вам уже как-то рассказывал, что моя семья сейчас в Стокгольме, - сказал Львов.
– Этот выбор не случаен. Дело в том, что моя жена родом из влиятельной аристократической шведской семьи. Я думаю, что находясь в Швеции, мог бы организовать посадку и даже дозаправку самолета.
Васич мигом воспрянул духом.
– Так ведь это же то, что доктор прописал!
– воскликнул он.
– Этот путь еще и безопаснее.