Орудия войны
Шрифт:
— Нам нужно подготовить и распространить манифест, — сказал Антонов. — Призвать всех, кому дорога революция, присоединяться к нам.
— Мы это сделаем. Вместе, — Саша улыбнулась ему. — Мы со всем справимся, но только вместе.
Глава 15
Комиссар Объединенной народной армии Александра Гинзбург
Октябрь 1919 года
— Вроде все подошли, кого ждали, — сообщила Наташа Антонова.
Саша кинула взгляд на того, кого мысленно уже привыкла называть командиром Объединенной народной армии, хоть и не своим командиром.
Сейчас им предстояло обнародовать то, что они разработали. На полноценный манифест оно не тянуло, но ничего лучше они не смогли придумать. До этой самой минуты Саша не то надеялась, не то боялась, что объявится кто-то из старших партийных товарищей и снимет с нее эту ответственность. Она была отчаянно не готова к тому, чтоб выступать от лица всей своей партии. Но все же она проделала тут большую работу, со многими сошлась коротко, прослыла честным, справедливым и верным слову человеком. Антонов не сразу стал относиться к ней не как к сопернику в борьбе за власть, но как к соратнику и даже другу. Прибыл бы сюда кто-то из руководства большевиков, он бы много лучше Саши знал, что говорить и делать; но как его приняли бы, неизвестно.
Саша так и не переоделась в форму, продолжала носить юбку-амазонку и городское пальто. Стрижка, которую она регулярно подновляла в городе, пока сохраняла форму и делала черты ее лица более острыми. Прежде Саша опасалась выглядеть женственно: ее могли счесть легкомысленной, слишком юной для ее должности и, что было бы смерти подобно, доступной. Но после Тыринской Cлободы что-то в ней изменилось. Теперь она знала, что никогда уже ни на кого не произведет подобного впечатления.
Собрались в соседней деревне, один из приятелей Антонова предоставил свою избу. Саша стукнулась о притолоку, входя в дверь — успела отвыкнуть в городе от сельских домов. В летней горнице яблоку было упасть негде — собралось около трех дюжин человек. Из них девять — недавно прибывшие комиссары, остальные — предводители отрядов и выборные от местных крестьян, присоединившихся к восстанию. Еще пятеро представляли командование частей РККА, отказавшихся сдаваться и прорвавшихся на Тамбовщину.
Этим людям нужны были не лозунги, какими комиссары умеют заводить толпу, а внятная программа и план действий.
Антонов представил себя и Сашу. Себя он обозначил командиром Объединенной народной армии, Сашу — ее комиссаром. После предложил всем назваться. Саша успела познакомиться едва ли с половиной этих людей и теперь старалась запомнить каждого: как зовут, кого представляет, как говорит.
— Федор Князев скоро присоединится к нам и расскажет, как мы станем воевать, — сказал Антонов. — А пока мы с товарищем комиссаром растолкуем вам, за что мы станем воевать.
Князев от участия в первой части собрания отказался, даже не потрудившись сослаться на дела — хотя дел-то у него хватало. Сказал, что политикой сыт по горло, а комиссара затем и кормит, чтоб та с этим разбиралась замест него.
Саша встала не за плечом у Антонова, а рядом с ним, по левую руку. Тут, впрочем, было слишком тесно для подобного рода ранговых игр.
— Все вы, — начал Антонов, — здесь потому, что Объединенная народная армия выступает против Нового порядка. Но быть против чего-то недостаточно. Поэтому мы ясно и открыто объявляем вам, чтоб вы могли донести это до своих людей: мы будем выступать за власть Советов.
— Прежде всем управляли так или иначе богатые или капиталисты, — Саша воспроизводила эти слова Ленина по памяти. — И теперь они пытаются вернуть себе власть, отбросив назад революцию. И если мы
— Советы без большевиков? — спросил один из мужиков. Таким был лозунг первого Тамбовского восстания.
— Советы со всеми, кого изберет трудовой народ, — твердо ответил Антонов. — Невзирая на партийную принадлежность.
— Большевики в тот-то раз тоже наобещали с три короба, а после заграбастали всю власть себе, — не успокаивался мужик.
— Что было, то быльем поросло, — веско сказал Антонов. — Мы теперь ученые и впредь такого не допустим. Ни большевикам всей власти не отдадим, ни эсерам, ни анархистам, ни хоть самому Христу, ежели явится. Но и выгонять не станем никого из тех, кто за Советы и против Нового порядка этого. Потому как попробовали большевики сами-одни выйти на бой — и много ли навоевали?
— В этот раз мы не будем одни, — подхватила Саша. — Пока нас немного, но каждый день приходят новые люди. Солдаты, не желающие сдаваться или убивать таких же, как они сами, бедняков. Крестьяне, которые уже лишились кровью и потом политой земли или поняли, что скоро лишатся. Приходит много рабочих, кто может добраться. Новый порядок держит их за скот. Для того здесь и нужны большевики, что среди рабочих многие к ним прислушиваются.
— Так приходить-то они приходят, — сказал один из крестьянских вожаков. — Ажно селить их негде уже. И жрать нечего. Ежели еще народу придет, как проживем тут такой толпой?
— Мы будем продвигаться вперед, — ответила Саша. — Все, что нам нужно, мы будем брать с бою. Потому что все это принадлежит трудовому народу — то есть нам с вами.
— С бою, ишь, — подал голос другой выборный. — Твоими бы устами да мед пить, комиссар. С чем в бой-то выступим? С вилами на пулеметы побежим? С молитвами под казацкие сабли? Сашкины милицейские схроны не бездонные чай. Ружья с них, поди, уже розданы, а патронов и вовсе давно нет.
Саша и Антонов переглянулись. Эта новость была самой важной, самой воодушевляющей из всего, что они могли сообщить. До сих пор они выдавали боеприпасы и снаряжение, обмененные на большевистское золото, за содержимое тайников Антонова. Если сообщить всем, что у восставших есть новые источники снабжения, они могли каким-то образом поставить стоящих за этим людей под удар. Тут у Саши иллюзий не было: все, что она скажет в этой тесной комнате, станет известно ОГП раньше, чем разойдется по ее собственной армии.
Саша не знала, от кого поступает снаряжение, но ОГП, возможно, смогла бы это выведать и пресечь. Однако легенда об Антоновских схронах уже не объясняла появление такого количества новых вещей и, главное, не внушала надежды — схроны не могли быть бездонными. Кроме того, это объясняло значимость большевистских комиссаров самому Антонову, но не тем, с кем комиссарам предстояло непосредственно работать.
С поставками дела обстояли лучше, чем Саша рассчитывала. Дважды в неделю посыльный из Моршанка сообщал, на каком тихом перегоне остановится ночью грузовой поезд. Последний раз боеприпасы, вооружение и снаряжение заняли уже почти полтора вагона. Золото для их оплаты теперь не переносили в дамских сумочках, а отгружали ящиками где-то в недрах Сенного рынка. Хорошо, что товарищи по партии сумели сберечь достаточно содержимого казны погибшей империи, а подельники Вершинина не стеснялись распоряжаться армейским имуществом в своих интересах.