Оружейники
Шрифт:
Хедрук ничего не отвечал некоторое время. Он был очарован. Эти чудовища думали, что они доставят удовольствие человеку, сказав ему, когда он должен будет умереть. Так вот насколько они продвинулись в исследовании эмоциональной человеческой природы! Казалось невероятным, что кто-нибудь мог так заблуждаться. Интеллектуально отношение этих существ к жизни и смерти, должно быть, представляло собой крайний стоицизм. Вместо того, чтобы попытаться укусить руку, которая тянулась уничтожить его, каждый паук, вероятно, проверял все способы побега и, не найдя подходящего, принимал смерть
Наконец, Хедрук сказал со сдержанной яростью:
– Вы, кажется, чрезмерно хорошего мнения о себе. Вы находитесь в корабле размером с маленькую луну. Вы, очевидно, пришли от интеллектуально высшей цивилизации. Мне хотелось бы увидеть планету, которая произвела вас, ее промышленность, ее жизнь. Это было бы интересно. Вне сомнения, ваша система логики хорошо подходит для вас, но вы ничего не поняли в человеке, если думаете, что все, в чем я заинтересован, это узнать, когда меня убьют.
"А что вам еще хотелось бы знать?"
В вопрошающей мысли чувствовался интерес.
Хедрук ответил устало:
– Все в порядке, вы победили. Мне хотелось бы узнать, когда я смогу что-нибудь поесть.
"Пища!
– Его собеседник взволновался.
– Ты слышишь это, *** (бессмыслица)!
"Что интереснее всего, - пришла другая мысль, - в критический момент потребность в пище возрастает. Это кажется значительным".
Хедрук сказал:
– Что вы хотите, чтобы я сделал?
"Уступил".
– Как?
"Подчинился. Думая о мертвом теле".
Он вдруг подумал: бедный Гил, лежащий безжизненно в бескрайнем море песка, его клетки уже съежились от повышающейся температуры по мере того, как планета движется ближе и ближе к одному из своих двух солнц. Страдания кончились. Останки не чувствовали боли от тепла, раздражающих уколов песчинок, не чувствовали жажды и голода, не испытывали страха и беспочвенных надежд. Смерть пришла к Гилберту Нилану, как и ко всем людям. Боже, благослови его.
Хедрук намеренно остановил эту интенсивную эмоциональную реакцию.
– Постойте, - сказал он, удивленный, - я начинаю чувствовать так, как если бы я был его братом.
"Это, - пришла мысль, - одна из удивительных особенностей человеческого существа, то, как одна нервная система отвечает на импульс другой системы. Сенсорный аппарат, участвующий в этом, не имеет аналога в мире разума. Но теперь сядь и осмотрись кругом".
Хедрук посмотрел на экран. Он увидел, что сцена изменилась. Большой корабль, пленником которого он был, поднялся выше, его огромный корпус заполнял передний и задний экраны и был виден также на верхних правом и левом экранах. Там, где он находился прежде, теперь была пропасть пространства, и в этой бездне плыло два белых солнца. Сперва они были крошечными, немного ярче звезд, но они росли. И далеко слева появилось еще одно крошечное солнце. Две большие звезды достигли уже
– 90
шести дюймов в диаметре. Они казались сначала совсем рядом друг с другом, затем раздвинулись больше. Одна из них подвигалась все ближе и увеличивалась в размерах. Второе солнце отходило все дальше и дальше влево. Приборы показывали, что оно находится на расстоянии трех биллионов миль.
Дальнейшие измерения показали, что угловой диаметр обоих солнц системы был больше, чем у Солнца, хотя только одно из них было ярче. Третье солнце было просто пятнышком света вдали. Хедрук нахмурился. Он поискал и нашел вскоре красную точку вдали, четвертое солнце этой системы. Он начал чувствовать возбуждение, когда мозг чужака направил свой холодный импульс на него снова:
"Да, человек, ты прав. Это солнца системы, которую ты называешь Альфа Центавра. Два ближайших - Альфа А и Альфа В. Третье солнце - это Альфа С, а красная точка является, конечно, незначительной Проксимой Центавра, известной как ближайшая звезда к Солнечной Системе. Эта планета, описывая цифру восемь, вращается по очереди вокруг звезд Центавра - Альфы А и Альфы В. Она совершает этот путь с необычной скоростью в три тысячи миль в секунду. В своей эксцентричной орбите она проходит очень близко от каждой звезды. Сейчас она подходит к Альфе А, и мы должны работать, если хотим оживить мертвое тело..."
– Если хотим что?
– спросил Хедрук. Ответа не было, но он и не был нужен ему. Он откинулся в своем кресле и подумал: ну, конечно, это было очевидно с самого начала. Я принял как само собой разумеющееся, что они собираются установить некую чувственную связь между живым и мертвым телом, но это предположение основывалось на моем убеждении, что человек, который был мертв два дня, не только мертв, но и начал разлагаться.
Он почувствовал искреннее благоговение. Тысячи лет он старался продлить жизнь живых людей до некоторого приближения к бессмертию, которого он достиг случайно. Сейчас здесь были существа, которые могли, несомненно, не только разрешить эту проблему, но могли также воскресить мертвого.
Удивительно, это открытие заслонило его надежду, что ему удастся как-нибудь выжить, несмотря на их решимость убить его. Он пытался вообразить какие-нибудь способы перехитрить их, способы, основанные на их крайне логичном отношении к действительности. Но в то время, как это все еще казалось единственно возможным выходом, его планы стали очень слабым шансом. Их научные достижения делали результат крайне сомнительным.
"Сейчас ты должен, - сказал умственный импульс, - подчиниться следующей фазе".
Он лежал под ярким светом. Где он находился, или где они внушали ему, что он находится, у него не было понятия. Его тело удобно лежало на чем-то мягком. Он лежал спокойно, полный решимости осуществления своих собственных намерений, и смотрел на свет. Он сиял из черноты нал ним или - его мысль сделала причудливый оборот - может быть, он смотрит вниз на него? Это не имело значения. Здесь был только свет, сияющий из темноты, сияющий, сияющий. Это не был, заметил он через некоторое время, белый свет, он, казалось, не имел определенного цвета. Он не был ни ярким, ни теплым. Его мысль остановилась, он вздрогнул. Это сделала мысль о тепле, которая принесла сознание, каким холодным был свет. Свет был ледяным.