Оружейники
Шрифт:
– Благодарю. Это означает, что больше, без сомнения, не будет интриг?
– Наше слово чести, - воскликнул Кадрон.
– Хедрук, послушайте, мы сидим, как на иголках, ожидая, когда вы позвоните. Императрица, как вы знаете, отдала межзвездный двигатель без всяких условий на следующее утро после атаки.
Хедрук узнал об этом на корабле по пути на Землю.
– Продолжайте.
Кадрон был возбужден.
– Мы получили от нее самое замечательное предложение. Признание
Магазинов и участие в правительстве. Это
Хедрук сказал:
– Вы отказались, конечно?
– Э?
– Кадрон уставился на него.
Хедрук продолжал твердо:
– Вы не имеете, конечно, в виду, что Совет решил принять предложение. Вы должны понимать, что никогда не может быть достигнуто согласие между двумя такими диаметрально противоположными силами.
– Но, - запротестовал Кадрон, - это одна из вещей, которую вы предложили сами, как причину для вашего визита во дворец.
Хедрук сказал:
– Это заблуждение. Во время кризиса цивилизации мы должны иметь кого-то одновременно и в Магазинах, и во дворце. Подождите!
Он продолжал звонким голосом:
– Оружейные Магазины представляют постоянную оппозицию. Недостатком оппозиции в старые времена всегда было то, что она строила планы прихода к власти, слишком часто их критицизм был нечестным, их намерения злыми, они жаждали власти. Оружейные Магазины никогда не должны позволить таких эмоций у своих сторонников. Пускай Императрица перестраивает свой собственный хаос. Я не говорю, что она ответственна за развращенное состояние Империи, но для нее пришло время предпринять энергичную чистку. В течение всего этого времени Оружейные Магазины должны оставаться в стороне, заинтересованные, но поддерживающие свои великие принципы защиты повсюду, сквозь всю галактику, тех, кто угнетен. Изготовители оружия должны продавать свое оружие и оставаться вне политики.
Кадрон сказал медленно:
– 96
– Вы хотите, чтобы мы...
– Продолжали свой обычный бизнес, не более, не менее. А теперь, Кадрон, - Хедрук улыбнулся, - передайте мои лучшие пожелания бывшему Совету. Я намерен отправиться во дворец через час, и никто из вас не услышит от меня больше ни слова. Прощайте все вы и всего хорошего.
Он выключил пульт резким движением и сел со своей старойстарой болью. Еще раз он отходил прочь. Наконец, он подавил чувство одиночества в душе и привел свой карплан во дворец точно через час. Он уже позвонил Иннельде и был тотчас допущен в ее апартаменты.
Хедрук смотрел на нее через полузакрытые веки, когда они говорили. Она напряженно сидела возле него, высокая, изящная женщина с удлиненным лицом, чьи зеленые глаза скрывали ее мысли. Они сидели под пальмой в саду, который был приемной комнатой на тридцать четвертом этаже. Мягкий ветерок обдувал их. Он дважды поцеловал ее и понял, что ее скованность имеет внутренние мотивы, которые он должен узнать. Она приняла поцелуи с пассивностью рабыни.
Хедрук выпрямился.
– Иннельда, в чем дело?
Она молчала, и он настойчиво продолжал:
– Первое, что я увидел, когда вернулся, было то, что принц дель Куртин, который был буквально твоей правой рукой, изгнан из дворца. Почему?
Слова, казалось, подняли ее из какой-то глубины.
– Мой кузен имел безрассудство критиковать меня и выступать против моего проекта. Меня не должны травить даже те, кого я люблю.
– Травить тебя? Он? Это не похоже на принца.
Молчание. Хедрук посмотрел на нее искоса, затем сказал настойчивым тоном:
– Ты практически махнула рукой на межзвездный двигатель, и сейчас, когда я с тобой, я не чувствую, что это что-нибудь для тебя значит.
В течение последовавшего долгого молчания к нему впервые пришла мысль о причине ее скованности. Возможно ли, что она узнала правду о нем? Прежде, чем он заговорил, раздался ее тихий голос:
– Возможно, все, что мне нужно действительно сказать, Роберт, это то, что здесь будет наследник Ишера.
Упоминание о ребенке почти не задело его. Она узнала, вот что имело значение. Хедрук вздохнул.
– Я забыл. Ты захватила Гениша, не так ли?
– Да, я захватила его, и ему не понадобилось намного больше информации, чем он уже имел. Несколько слов, и интуиция сработала.
– Что ты собираешься делать?
Она ответила отстраненным голосом:
– Женщина не может любить бессмертного человека. Такая связь уничтожит ее душу, ее ум.
– Она продолжала: - Я поняла сейчас, что никогда не любила тебя. Ты очаровал меня и, возможно, отталкивал меня немного, к тому же. Хотя я и горжусь, что избрала тебя, не зная ни о чем. Это показывает огромный жизненный инстинкт нашей линии. Роберт!
– Да?
– Те, другие Императрицы, на что была похожа твоя жизнь с ними?
Хедрук покачал головой.
– Я не скажу тебе. Я хочу, чтобы ты не думала о них.
Она сказала насмешливо:
– Ты думаешь, я ревную? Нет... совсем нет.
– Она добавила отстраненно: - С этого момента я - семейная женщина, которая намерена заслужить уважение и привязанность своего ребенка. Императрица Ишер не
– 97
может жить по-другому. Но я буду осуждать тебя.
– Ее глаза потемнели. Она сказала с неожиданной суровостью: - Я должна все это обдумать. Оставь меня сейчас, слышишь?
Иннельда протянула руку, и она показалась ему слабой и мягкой под давлением его губ. Хедрук нахмурившись прошел в свои апартаменты. Сидя здесь один, он вспомнил о Генише. Он сделал вызов через Информационный Центр Оружейников и попросил А-человека прийти во дворец.
Часом позже двое мужчин сидели друг перед другом.
– Я понял, - сказал Гениш, - что мне не собираются ничего объяснять.
– Позже, - сказал Хедрук.
– Что вы собираетесь делать? Или, скорее, что вы сделали?