Оружие юга
Шрифт:
"Надеюсь, что нет," - согласился Кастис. "Но мне любопытно, что породило такой тон заметки? Кто подал идею? Что-то должно быть еще, кроме злобы репортера."
"Злой умысел был, но дело не в репортере." Ли кратко объяснил причину заметки в газете.
"Я не и не думаю, что ты сказал, что Линкольн был бы лучшим президентом южной Конфедерации чем Джефф Дэвис," - заметил его сын. "Это как-то совсем не похоже на тебя." Он тоже засмеялся от собственных слов.
"Но это уж слишком, не так ли? Ривингтонец, представивший информацию для газеты, слишком уж переборщил, чтобы кто-нибудь воспринял это серьезно." Но смех Ли вскоре
Лицо Кастиса Ли также стало серьезным. Его черты, более крупные, чем у его отца, лучше передавали эмоциональные оттенки. Он сказал: "Они могут стать опасными врагами. Я пристально наблюдал за ними, с тех пор, как ты поставил передо мной такую задачу в феврале этого года. С одной стороны, то, что они широко тратят золото в нашей стране, ограниченной в звонкой монете, предоставляет им влияние, несоразмерное их численности".
"Об этом я слышал," - сказал Ли. "Но выражение с одной стороны подразумевает и с другой стороны." Что еще ты узнал?"
"Вас уже не удивит, что они наиболее радикальны в негритянском вопросе." Кастис покачал головой. "В каком направлении мы будем развиваться при таких советчиках, не так ли, отец? Законопроект, недавно внесенный в Палате представителей, призывал к тотальному порабощению или высылке всех свободных негров из Конфедерации. Конгрессмен Олдхэм из Техаса, который подал законопроект, купил прекрасный дом не так далеко от вашего и заплатил золотом за него. А сенатор Уолкер из Алабамы, который, как считалось, несомненно, выступит против такого закона, как-то непривычно затих. Я захотел разобраться в этом и мне это удалось."
"Просвети меня, пожалуйста," - сказал Ли, когда Кастис замолчал.
"Похоже," - сказал Кастис, поднимая бровь, - "мужчины из Ривингтона как-то получили дагерротип сенатора Уокера в интимных объятиях с другой женщиной, не женой. Их угрозы воспроизвести и распространить эту фотографию по всей столице штата Алабамы Монтгомери было достаточно, чтобы заполучить его молчание".
"Это не назовешь джентльменской тактикой," - заметил Ли.
"Нет, конечно, но это чертовски эффективно." Кастис усмехнулся. "Изображение таких томных объятий еще надо умудриться получить. И как при этом не заметить человека с камерой?"
"Ривингтонцы дали нам совершенные ружья. Почему бы у них не быть фотокамер лучше, чем у нас?"
Ли говорил медленно, но слова, казалось, повисли в воздухе после того, как они вылетели из его губ. Автоматы, консервы, лекарства, привезенные из 2014 года, были чудесами здесь и сейчас, потому что он и другие не могли себе представить такого. Но в 2014 году, они должны были быть обычным явлением. А что еще могло появиться оттуда? Да что угодно, был единственный ответ, к которому пришел Ли. Эта мысль взволновала его. Если люди из Ривингтона могли вытягивать любые чудеса из-под шляпы, когда они нуждались в этом, как можно удержать их от того, чтобы они могли делать все, что хотели? Ответ на вопрос был очевиден.
"Вы поняли, отец, что они могут быть опасны?" - повторил Кастис.
"Я никогда не сомневался в этом,
"И что теперь, отец?" - спросил Кастис.
"Передайте все, что вы узнали о конгрессмене Олдхэме и сенаторе Уокере президенту," - сказал Ли. "Это то, что он должен знать, и вы не должны скрывать это от него."
"Я сообщу ему непосредственно," - обещал Кастис. Он потянулся через стол и положил руку на плечо отца. Немного удивленно, старший Ли посмотрел в глаза своего сына. С беспокойством в голосе, Кастис сказал: "Поймите хорошенько, отец. Ривингтонцы могут быть весьма недобрыми с теми, кто решил выступить против них. Они могут применить средства более прямые, чем это." Он постучал по экземпляру газеты.
"Это так, но их горстка среди нас, и не это меня беспокоит," - сказал Ли. "Если я позволю им успешно давить на меня, им нужно будет очень постараться."
Кастис кивнул, успокаиваясь. Ли, однако, в уме поддерживал его опасения. Хотя ривингтонцев было и мало, но их опасные возможности оставались в значительной мере неизвестными. Он не обманывался насчет их намерений и не собирался выпускать их из виду.
"Садитесь, друзья мои," - сказал Джуд Бенджамин, приветствуя федеральных комиссаров, прибывших в резиденцию кабинета Министров. Он, вице-президент Стивенс, и генерал Ли ожидали представителей Линкольна, прежде чем занять кресла. Бенджамин продолжил: "Как я понимаю, вы, наконец-то принесли ответ на наше предложение о выборах в Кентукки и Миссури?"
"Да, это так," - сказал Уильям Сьюард.
"Вы, или, вернее, мистер Линкольн, заставили ждать нас достаточно долго," - едко заметил Александр Стивенс.
– "Всего лишь чуть менее трех недель."
"Вы и мистер Бенджамин оба были в свое время сенаторами США," - сказал Сьюард. "Так что вы понимаете, что принятие решения такой важности не могло быть быстрым." Ли, и несомненно его коллеги, понимали, что решение, каким бы оно было, было приурочено к использованию Линкольном максимально возможной политической выгоды. Но никто не проявил бестактности, чтобы сказать об этом прямо.
"И к чему же вы пришли, сэр?" - спросил Бенджамин, когда Сьюард ничего более не сказал.
Госсекретарь США продолжил: "К сожалению, я должен сообщить вам, что президент отклонил ваше предложение. Он по-прежнему считает, что Федеральный союз неделим и не может согласиться с любым планом, который предполагает его дальнейшее разрушение. Это его последнее слово по этому вопросу."
Ли затаился, чтобы не показать своего разочарования. Он уже видел, как облако войны вновь поднимается над двумя штатами, остающимися предметом спора. Он уже видел поезда из Ривингтона, полные АК-47 и металлических контейнеров. Он предчувствовал, как люди из "АБР" упрочат свое влияние на Конфедерацию: в боевых действиях их помощь против богатого Севера будет необходима.