Оружие юга

Тертлдав Гарри Норман

"Мистер Коделл, я хочу пописать," - прервал его Руфус.

"Выйди на улицу," - сказал Коделл, вздыхая снова. "И возвращайся быстро, или я снова накажу тебя." Руфус вышел, мерзко усмехнувшись. Коделл знал, что шансы на его возвращение были меньше, чем найти на дороге деньги. И завтра утром, он бы забыл о том, что сказал ему. К его удивлению, Руфус все же вернулся. Еще большим удивлением было то, он прочитал весь алфавит без ошибки. Зная, что навряд ли этот день сможет удивит его еще больше, Коделл объявил перерыв на обед. Некоторые дети ели там, где сидели; другие, хотя и не так много, как весной - вышли, чтобы посидеть на траве. Юноши, которых он учил геометрии,

подошли к нему, когда он ел свой бекон с лепешкой.

"Расскажите нам подробнее о том, как все было с вами в Вашингтоне, мистер Коделл," - сказал один из них. У него уже начинал темнеть пушок на щеках и верхней губе. Они хотели знать, что они пропустили, оставаясь дома во время войны. Будь они постарше на год или два, они бы обладали этим знанием. А грязную правду он не хотел вытаскивать наружу.

"Джесси, Уильям, там было темно и грязно, и все стреляли так быстро, как только могли, и мы и янки," - сказал он.. "Наконец мы прорвались через их укрепления, а затем вошли в город. Должен признаться, что всего я не запомнил. Когда ты воюешь, то тебе до другого дела нет."

Два мальчика смотрели на него с восхищением. Дети младшего возраста также прислушивались, хотя и притворялись, что не делают этого. "Но ведь вам было не страшно там, мистер Коделл?" - спросил Джесси, очевидно уверенный в ответе. "Вас же назначили старшим сержантом, значит были уверены в вашей храбрости."

Одна из причин, по которой Коделла назначили старшим сержантом, заключалось в том, что такой грамотный человек мог вести учет в своей роте и к тому же имел аккуратный почерк. Он подумал, что бы сказали Джесси и Уильям, если бы узнали об этом. Их представления о войне не включали в себя таких приземленных деталей. Он ответил: "Любой, кто не испугается, когда в него стреляют, просто дурак, если вы хотите знать мое мнение." Юноши рассмеялись, как будто он сказал нечто забавное. Они думали, что он скромничает. Но он-то знал, что это не так. Как и в случае с Лайлсом, он столкнулся с пропастью непонимания. Он доел, вытер руки о штаны, обогнул дерево, а затем вернулся в класс и возобновил занятия.

Он иногда думал, что если он когда-либо бросит учение, то может присоединиться к цирку, как жонглер. В комнате, полной детей разного возраста, ему нужно было занять учебой всех, и в любой момент быть готовым к разным ситуациям. Когда восьмилетние делали примеры по арифметике, двенадцатилетние разбирали предложения по грамматике английского языка. Тут же Джесси и Уильям практиковали ораторское искусство. Уильям цитировал зажигающий монолог Патрика Генри "Дайте мне свободу или дайте мне смерть", Джесси отдавал дань рассказу Уильяма Янси о Джефферсоне Дэвисе, когда тот стал президентом в Монтгомери почти четыре года назад: "Человек и время встретились," - громко декламировал Уильям. Некоторые из младших детей захлопали в ладоши.

Коделл закончил учебу за полчаса до захода солнца, чтобы те, кто не жил в городе - а таких было подавляющее большинство - проделали свой путь домой на свои фермы пока не стемнело. Несколько местных детей - сыновья полковника Фариболта, дочь судьи - не посещали школу, потому что они были отданы в модные дорогие частные учебные заведения. Еще больше не училось, потому что они работали на полях целый день, в течение всего года.

Это печалило его. Многие из этих детей будут жить уже в двадцатом веке, и не смогут написать даже своих имен. Но для небольших фермерских хозяйств была необходима каждая пара рук, чтобы свести концы с концами.

Когда его ученики ушли, он выровнял скамейки и убрал мусор. Он

закрыл за собой дверь, замок которой давно заржавел. Внутри практически нечего было красть, так или иначе. Школа не могла похвастаться ни доской, ни глобусом, ни географическими картами, или каким-нибудь другим оборудованием.

Коделл оглянулся через плечо, когда он подходил к Олстон-стрит. "Да что уж там," - сказал он, ни к кому не обращаясь. И пошел дальше.

Колокол зазвенел, как только Коделл вошел в магазин. "Какие новости, мистер Лайлс?" - спросил он. "Мы когда-нибудь узнаем, кто победил на выборах у северян?" Через полторы недели после выборов, его результаты все еще оставались под сомнением. Но сегодня, наконец, Рэфорд Лайлс улыбнулся ему. "Есть пара экземпляров 'Рэйли', 'Северная Каролина Ивнинг Стандарт' от четверга, один 'Конституция Рэйли' и даже один 'Уилмингтон Джорнэл'. Итак, вперед, делайте ваш выбор, все они скажут вам то, что вы хотите знать."

"Минуточку," - сказал Коделл. "Дайте мне 'Ивнинг Стандарт'." Он выложил семь центов на прилавок. Продавец протянул ему газету. Заголовок глядел прямо на него:

Горацио Сеймур избран президентом Соединенных Штатов!

Более мелкими буквами подзаголовок объяснял, почему республиканцы потерпели поражение в опросах общественного мнения. Коделл глубоко вздохнул. "Имено поэтому они и решили поддержать его, не так ли?"

"Похоже, что так," - согласился Лайлс с радостью.

Чем больше Коделл читал, тем большее недоумение вызывал у него увиденный подзаголовок. Ему уже было известно, что выборы были очень напряженными, и их результаты были непредсказуемы. Линкольн, по сути, выиграл в двенадцати штатах, Сеймур в десяти; Макклеллан выиграл в крошечном консервативном штате Делавэр и в своем родном штате Нью-Джерси, в то время как Фримонт опережал всех только в радикальном Канзасе. Но Сеймур выиграл в крупных штатах: среди них Нью-Йорк, Огайо и Пенсильвания дали ему 80 из своих 138 голосов выборщиков, в то время как Линкольн получил 83, Макклеллан 10 и Фримонт 3. Из более чем четырех миллионов голосов, что стояли за Сеймуром, у Линкольна было лишь тридцать три тысячи. Лайлс также читал газеты. Он заметил: "Как это эти чертовы янки так голосовали, что опередили республиканцев в два раза? Разве не им не достаточно результатов войны? Или они снова собрались воевать?"

"Не знаю мистер Лайлс." Коделл вспомнил тот момент, когда он оказался на лужайке Белого дома. Как почти все в Северной Каролинк, он презирал Линкольна, который не получил от них ни одного голоса в 1860 году Но человек, который вышел, чтобы поговорить с армией, победившей его, заслуживал большего уважения. "Я не знаю," - повторил Коделл.
– "Вообще ничего не понимаю."

"Ну и ладно," - ободряюще сказал продавец. "Пусть будет Сеймур, может быть он поставит негров на место, насколько у янки это вообще возможно. А поскольку он теперь будет главным, полагаю, что наши отношения улучшатся. По крайней мере, я на это надеюсь."

"Я тоже, мистер Лайлс." Коделл снова посмотрел на газету. Подсчет голосов на северных выборах занял большую часть первой странице. В правом нижнем углу, однако, была заметка о продолжающейся войне Натана Бедфорда Форреста с остатками цветных полков Союза в долине Миссисипи. В последнее время они перешли на партизанские вылазки, избегая прямых сражений, но Форрест выловил одну такую группу возле Катахула, штат Луизиана, и повесил всех, тридцать одного человека. Коделл показал Лайлсу статью. "У нас достаточно проблем с нашими собственными неграми, как видите."