Оружие юга
Шрифт:
"Я думаю, что мы утвердимся насчет индейских территорий, в конце концов," - сказал Бенджамин.
"Что касается остального, что тут можно сказать? Кентукки не так важны для нас, хоть я и родился там." Дэвис нахмурился. "Неплохо было бы завладеть Нью-Мексико, Аризоной и Калифорнией заодно. Железная дорога через континент, несомненно, скоро будет, и я хотел бы, чтобы она прошла по южному маршруту. Но опять же, это будет очень трудно. В настоящее время эта земля у федералов, и мы должны будем либо завоевать ее, либо, несмотря на наше нынешнее плачевное состояние финансов, купить ее у них, если они будут готовы продать. Возможно, мы сможем
"Лучше бы, если вся трансконтинентальная железная дорога пройдет по нашей собственной территории," - сказал Бенджамин.
"Нам придется сражаться, чтобы сделать тысячемильный участок этой территории нашим собственным," - заметил Ли.
– "Стэнтон уже отмечал сегодня утром, что наша логистика оставляет желать лучшего, хоть у нас и есть несколько промежуточных станций на транс-Миссисипи. Кроме того, без войны с Соединенными Штатами мы не закрепим наши западные границы…"
Джефферсон Дэвис вздохнул: "Я боюсь, что вы, вероятно, правы, сэр. И даже, имея автоматы, нам просто необходимо сначала восстановить страну, а уж затем думать о дальнейшей борьбе. Ну что ж, хорошо. Если мы не сможем договориться с северянами о Нью-Мексико и Аризоне, мы обойдемся без них. А вот с Кентукки и Миссури так не получится".
"Соединенные Штаты не отдадут их," - предупредил Ли. "Об этом ясно сказал Линкольн, когда я был в Вашингтоне, да и его комиссары проявили непримиримую позицию по этому вопросу во второй половине дня."
"Я не буду покорно уступать им во всем," - сказал Дэвис. "С ними мы должны говорить уверенно, да и не все зависит только от Соединенных Штатов. Независимо от них, баланс сил склоняется в другую сторону. Мы должны развивать особо ценные мануфактуры, которые возникли в Луисвилле и в других районах Огайо. Мне бы не хотелось, чтобы, покончив с войной, мы остались нацией, состоящей исключительно из земледельцев, чтобы в будущем США подавляли нас своим промышленным превосходством".
"У нас есть есть, конечно, ривингтонцы, чтобы помочь нам с нашими заводами," - сказал Бенджамин. "Но тогда они могут подмять нас под себя."
Он все знает, подумал Ли. Дэвис сказал: "Ривингтонцы как бы и с нами, но они не наши. Если настанет день, когда их цели и наши, возможно, разойдутся, я хотел бы, чтобы конфедераты к тому времени были в состоянии доказать свою состоятельность, как независимо от них, так и от севера."
"Это кажется мудрой предосторожностью," - согласился Бенджамин.
Дэвиса в данный момент не слишком интересовали ривингтонцы; его главной заботой были переговоры с Соединенными Штатами. Он вернул разговор обратно к этим переговорам: "Как федералы восприняли вопрос о возмещении ущерба на двести миллионов?"
"Шумно," - ответил Бенджамин, что заставило президента рассмеяться. Государственный секретарь продолжал: "Стэнтон заявил, что даже четверти будет много."
"Это означает, что Соединенные Штаты могли бы заплатить четверть этой суммы или даже больше," - сказал Дэвис. "Даже пятьдесят миллионов в звонкой монете будет более ценным, чем все наши банкноты сейчас, и сможет значительно повлиять на их курс, что в свою очередь, поможет удерживать цены на более реалистичном уровне. Джентльмены, я полагаюсь на вас, чтобы вы смогли выжать как можно большую сумму из северной казны".
"Мы постараемся, господин президент," - сказал Ли.
"У меня есть полная вера в
"Да, сэр," - сказал Бенджамин.
"Мне не понравился его тон. Признав нас, британцы должны использовать ту же вежливость, с какой они обращаются к любой другой стране. Наша Конституция запрещает ввоз рабов из Африки, и это вполне должно удовлетворять их, но, видимо, им этого мало. В любом случае, мы, в отличие от Соединенных Штатов, не имеем военно-морских сил, чтобы содействовать Ашбертонскому договору, и это факт, о котором министр не может не знать, но тем не менее они игнорируют это". Губы Дэвиса скривились презрением.
Джуд Бенджамин сказал: "Народы Европы продолжают неодобрение нашей политики, постарайтесь как можно убедительнее уверить их, что мы не можем поступить иначе. Мистер Мейсон написал из Лондона, что правительство Ее Величества вполне могло бы признать нас еще два года назад, если бы не существование рабства у нас: так лорд Рассел заверил его, по его словам. Товенель, министр иностранных дел Франции, выразил аналогичное мнение господину Слайделлу в Париже…"
Рабство, подумал Ли. В конце концов, отношение внешнего мира к Конфедерации Штатов Америки было омрачено почти исключительно из-за своеобразного законодательства Юга. Не следует забывать, что Конституция США могла отозвать договор между независимыми государствами, что Север постоянно использовал свое численное большинство, чтобы протолкнуть в Конгрессе тарифы, которые ущемляли юг. Пока черные люди покупались и продавались, все высокие идеалы Конфедерации будут игнорироваться.
Президент Дэвис сказал: "Так называемые свободные фабричные рабочие в Манчестере, в Париже или в Бостоне, как известно, имеют лишь свободу голодать. По словам мистера Хаммонда из Южной Каролины, который так откровенно высказался в кулуарах сената США несколько лет назад, каждое общество опирается на принцип грубой силы, из которой возникает здание цивилизации. Мы же говорим более открыто и честно о наших принципах, чем другие народы, которые с удовольствием эксплуатируют труд работника, но, когда он больше не нужен, отбрасывают его в сторону, как использованный лист писчей бумаги".
Ли понимал, что в этом нет ничего, кроме правды, но ничем невозможно было убедить кого-либо, кто выступал против рабства, а таких было подавляющее большинство среди стран и отдельных мужчин и женщин вне Конфедерации Штатов. Неувереннным тоном он проговорил: "Господин президент, в настоящее время мы больше не находимся в состоянии войны с Соединенными Штатами, так может возможно оборудовать один военный корабль для патрулирования у берегов Африки? Символическое значение такого жеста, мне кажется, намного бы перевесило затраты, кторые это повлечет за собой." Глаза Дэвиса вспыхнули. Ли прочитал в них: И ты, Брут? Казалось, его гнев затмил разум. Джуд Бенджамин сказал: "Если это возможно, господин президент, было бы неплохо каким-то образом приближать нас к обычаям ведущих держав."