Оружие
Шрифт:
– А кто управляет страной?
– Девятиглавая Кобра - высший политический орган правления Ашрессшесса. В него обязательно входит верховная воншесс, жрица Великой Матери Змей, но она никогда не может быть избрана председателем или его замом. Головы избираются Клыками, верхними и нижними. Членов Нижних Клыков раз в три года выбирает говорящее население гнезд на всеобщих выборах.
Я машинально покивала головой, хотя мало что поняла, но из вежливости решила продолжить разговор.
– Кто такие "говорящие"?
– Те, у кого есть работа. Безработные права голоса лишены, - Гранто задумчиво глядел на развевающиеся над зданием аэропорта флаги.
– Ашрессшесс состоит из двенадцати западных и семи восточных гнезд. Структура местного самоуправления у них демонически запутанная. Там есть свои Языки, Клыки, Верхние и Нижние, Глаза, Хвосты. И только Кобра всегда имеет девять голов.
Автобусы въехали прямо внутрь здания, в огромный парковочный зал, избавив пассажиров от пятиминутного пребывания на обжигающем воздухе.
– Великая Матерь ведь тоже девятиглавая, верно?
– спросила я.
– Сейчас ты сможешь её увидеть... Обернись, - мы шли по прозрачному павильону к зоне таможенного контроля. С одной стороны раскинулись взлетно-посадочные полосы, а с другой...
У меня перехватило дыхание. Перед центральным въездом на территорию аэропорта высилась огромная, просто неимоверно высокая, статуя девятиглавой кобры. Четыре правые головы устремили взор золотистых глаз на пустыню, четыре левые глядели в сторону города, а последняя, девятая, расправив огромный капюшон и разинув пасть, в которой мог бы уместиться Харис во весь рост, красными рубинами взирала на нас.
– Впечатляет, - хотя, скорее, эта огромная, явно недружелюбно настроенная каменная змея, произвела на меня гнетущее впечатление. Будто Шарсе-Шарсе был вовсе не рад гостям.
– Держи, - Харис протянул сумку.
– Теперь ты, вроде как, в адеквате, сама понесешь.
Я с силой рванула ремень на себя.
– Благодарю покорно.
Внутри принимающий пассажиров нашего рейса терминал походил на огромный торговый центр. Над вестибюлем, подобно палубам на лайнере, возвышались ярусы остальных четырех этажей, а венчало это великолепие затемненная, но прозрачная крыша. Тут и там мигали разноцветными огоньками вывески ресторанов, кафе, магазинов, салонов, способные привлечь самого искушенного туриста. Здесь, кажется, был даже бассейн. И среди всей этой какофонии красок, огней и украшений сновало такое множество разумных, что захватывало дух. Орки, люди, эльфы, гоблины, даже кевты...
Одни куда-то бежали, таща за собой чемоданы, дипломаты, спутников, детей, другие сидели за столиками в кафе, попивая крепкий негурский кофе, от одного запаха которого сон снимало, как рукой, третьи рассматривали карты из путеводителей, расположившись близ информационных кабинок. Конечно, облаченных в легкие полупрозрачные туники, негуров здесь было много, но даже они терялись в толпе гостей Шарсе-Шарсе.
Когда мы выходили из здания в пекло летнего вечера, я изловчилась и пихнула Хариса локтем в бок.
– Не боишься, что змея сожрет тебя?
– кивая на рубиноглазую кобру, спросила я.
– Она ненавидит предателей.
– Меня-то она точно не тронет, - без интереса осматривая скульптуру, сказал Харис.
– Жаль, что она не ест недальновидных истеричек.
– Прекратите пререкаться и живо в машину!
– осадил нас Гранто.
– Мне не хочется торчать на этом пекле до самого заката. Ну, живее!
Проехав, по меньшей мере, километров двадцать среди красных песков, мы оказались на пустынных улицах города.
Наш отель располагался в ни чем непримечательном спальном районе, застроенном жилыми домами цилиндрической формы, с зажатыми меж их каменных стен толстыми, бутылкоподобными пальмами с пучками тщедушных, красноватых листьев на макушке, напоминавших шевелюру лысеющего рыжего орка.
Негуры не любили углов, и этот факт подтверждала архитектура Шарсе-Шарсе. Машины, дорожные знаки, экраны плазменных табло, вывески, окна, двери - ни единого острого угла не нашла я на улицах города. Даже ограждения здесь контурами напоминали волны или, скорее, плавные, гибкие тела огромных змей.
Парковки у магазинов и лавок были заставлены небольшими однотипными автомобилями с блестящими, как будто клеенчатыми, крышами. Пешеходные дорожки поблескивали желтыми указателями с надписями на негурской тарабарщине.
– Возьми у администратора путеводитель и ознакомься, пожалуйста, со специфической схемой города, - посоветовал мне Гранто после очередного вопроса.
Выходя у отеля - удивительно красивого здания, выполненного в форме круглой ракушки - я остановилась посмотреть на плывшие в мареве раскаленного воздуха молочно-белые башни Храма Матери Змей.
– Пойдем туда, как стемнеет, - произнес Гранто, прикладывая ладонь к бровям и вглядываясь вдаль.
– Нужно тебя кое с кем познакомить.
Харис закатил глаза.
– И кое-что рассказать, верно, профессор?
– Пожалуй, кому-то стоит поменьше болтать, - Гранто подхватил свой чемодан.
– Я ещё думаю над твоей характеристикой, Харис.
От прохлады внутри отеля закружилась голова, и я, пока профессор регистрировал нас, уселась на диван у входа, озираясь по сторонам. Стены и пол здесь были усыпаны какой-то сухой травой, которая, однако, приятно пахла; зеленое, бархатистое покрытие на диванах в некоторых местах уже порядочно протерлось, а на столиках, чистых и блестящих, бросались в глаза въевшиеся пятна, царапины и сколы. Мне, как неискушенному туристу, здесь всё казалось изысканным и дорогим, а вот Харису, видимо, обстановка пришлась не по душе. Он успел достать метрдотеля, обругать швейцара и сделать замечание администратору.
– Раньше мы останавливались в куда более приличных местах, - процедил Харис, когда мы зашли в лифт.
– Что выписали, тем и пользуемся, - отрезал Гранто.
– Как ученому, тебе стоит привыкать к лишениям и ограничениям. На казенные деньги весело не поживешь.
– Я слышал, что в исследовательских лабораториях "Детей Теней", сокрытых по всему свету, ученые живут, как короли, - заметил Харис, передернув плечами.
– За риск много платят, - подумав, ответил Гранто.
– Если хоть один исследовательский террористический центр обнаружат, от него не оставят камня на камне.