Осада Чигирина
Шрифт:
– Куды, куды летишь мил человек.
– Приказ полковника Гордона, – отчеканил Ефим, и вырвал руку из огромных лап стрельца. Нужно проверить всё ли в порядке, и не нужны здесь помощники?
– Нужны, от чего нет. Жрать охота, с вечера тута околачиваемся.
Ефим спустился в огромный подвал, и ахнул от количества бочек, ядер и оружия. Два человека, в одних рубашках и шароварах, долбили топорами соседнюю стену, ломая, и оттаскивая в сторону камни.
– Здорово, молодцы, – крикнул Ефим, вдыхая сырой, и пропитанный гарью воздух. Помощь нужна? Меня прислал полковник Гордон.
Солдаты бросили на пол топоры и уставились
– Подводы нужны, братец, и вытаскивать наверх бочки. Мы решили проломить стену, сделать проход в соседний зал.
– Зачем?
– Затем, что там одежда, запасы муки, и зерна. Чтобы туда попасть, нужно с другой стороны крепости заходить, и потом переносить всё во двор. Давай, подсоби, чуток осталось.
Казак схватил топор и давай рубить. Солдаты ухмыльнулись, и толкнули один другого вбок.
– Вот, что значит молодость, Иван, раз, два и готово. Так мы за час управимся и сделаем проход.
Ефим вытащил несколько камней, и отложил в сторону. Заглядывая в дыру, присвистнул.
– Матерь Божья, да там забито, под самый потолок. Как втроём управимся?
– То-то и оно, вертайся к Гордону, и расскажи, чем мы тут преуспели. Пусть людей пришлют, и подводы с лошадьми.
Ефим вытащил ещё три камня, и смог протиснуться в склад. На глаз прикинул, сколько всего бочек, мешков, и стремглав выбежал на улицу. Уже вовсю атаковали турки, и на улицах, лежали в крови раненые и убитые. Стискивая зубы, он бежал, петляя, как заяц, невольно втягивая голову в плечи, когда вражеские ядра, свистели над головой и взрывались. Оглядываясь на полуразрушенный город, Ефим злился, что сейчас не на стенах, с казаками, и не бьёт прицельно с мушкета. Полковник Гордон стоял возле длинной коновязи, с лошадьми, под навесом, отдавая приказы стрельцам. Десятки подвод столпились в проулке, и представляли лёгкую мишень, для вражеских бомб. Мужики кое-как успокаивали лошадей, удерживая за уздечки, и гладя по гривам. Гордон заметил молодого казака, и вышел в центр площади. Ефим удивился, что полковник не боится, и ведёт себя вполне естественно и непринуждённо. Это само по себе вселяло веру и надежду в защитников крепости, зная, что с таким командиром, сам чёрт не страшен. Ефим обо всём доложил, и попросил полковника, вернуться к казакам, на помощь. Гордон охладил пыл казака, и покачал головой.
– Голубчик, здесь людей хватает, у тебя другая задача. Бери мужиков, с подводами и езжайте на склады. Везите порох, и ядра. Вон туда.
И Гордон показал рукой в самый конец стены. Это место находилось в глубине двора, и туда не могли долететь татарские бомбы. Там уже стрельцы соорудили канатные дороги, и дружно тянули вверх бочки с порохом и ядра. И затем короткими перебежками разносили по позициям. Десятки тысяч турок кричали «алла», «алла», и грозное эхо неслось над полем. Тёмная масса врагов, словно морская волна, в шторм, яростно била в стены крепости.
Ефим понимал, что сейчас от него многое зависит, и рванул к лошадям. Четыре подводы, и десяток мужиков, дружно погоняли коней, и неслись к складам. У Ефима от быстрой езды, перехватило дыхание. До обеда защитники выносили со склада бочки с порохом, грузили на телеги и везли к стенам. По пути несколько телег разорвало в клочья, от попадания турецких бомб. Прогремел взрыв такой силы, что ударной волной Ефима отбросило метров на десять, и, падая, он ударился затылком об деревянный помост. Теряя сознание, пальцами успел нащупать на голове кровавую рану, и отключился. Открыл глаза, после того, как в нос ударил запах сивухи. Его голова лежала на коленях у казака, и тот делал Ефиму перевязку.
– Живой? Значит не скоро увидишься с костлявой, парень.
Немолодой казак усмехнулся и, оставляя Ефима возле телеги, побежал к своим. Ефим не успел спросить, как зовут своего спасителя, и, кряхтя, уселся на доски. Голова раскалывалась на части, перед глазами застыл туман. К нему подбежал знакомый стрелец, из склада, и похлопал по плечам.
– Всё перевезли, полковник доволен. Как же тебя так угораздило?
– Не знаю, – ответил Ефим, чуть слышно. – Дай воды, в горле пересохло.
Стрелец вытащил флягу и снял крышку. Ефим припал сухими губами к фляге, с жадностью глотая, холодную, ключевую воду.
– Эй, эй, казак, много не пей, хуже будет.
Стрелец вырвал из рук Ефима флягу и спрятал.
– Видишь телегу? Это последняя. Садись, и сопровождай. Нам нужно к своим.
– Много пороха осталось?
– Хватит. Если взорвать, одним махом, половина города превратится в пыль и песок.
Стрелец помог подняться Ефиму и подвёл к подводе. Ефим хромал, на правую ногу, и от боли скрипел зубами.
– Отлежись, парень, завтра будет получше.
– Если наступит завтра, и татары не ворвутся в город.
– Типун тебе на язык. Трогай.
Стрелец отдал поводья мужикам, и ударил в бок лошадь. Та вздрогнула и медленно побрела по улице. Бомбёжка прекратилась, и в небе светило солнце. Ефим чувствуя, как от тряски, голова начинает ещё больше болеть, пульсировать, отдавая тупой болью в виски, спрыгнул на землю и, придерживая рукой телегу, медленно переставлял ноги. Заметив выдолбленный в камне колодец, Ефим подошёл к нему и из ведра умылся. Это был единственный колодец в городе, с питьевой водой. И казаки тягали вёдра: в лазарет, для раненных, и на стены, для защитников. Полковник Гордон стоял возле узких бойниц, и Ефим сразу узнал его по белому шарфу. Подойдя к лестнице, он увидел Игната и махнул рукой, чтобы тот к нему спустился. Игнат сбежал вниз, подхватил Ефима и помог подняться.
– Где же тебя так, голубчик? – спросил Гордон, удручённо кивая головой.
– Снаряд угодил в телегу с порохом.
– Слышал, слышал, стрельцы говорили. Ну, тут тебе делать нечего. Справимся без тебя. Иди, отдыхай.
Ефим хотел возразить, но взгляд Гордона был неумолим.
– Пошли, пошли, есть у меня мазь. Чудодейственная. Сейчас помогу тебе, – сказал Игнат, и, взяв под руку Ефима, спустился с ним, и поковылял с раненным товарищем к казарме.
– Видишь, турки притихли. Перегруппировку делают. Время есть, и нам чуток перевести дух. Не видел ты, как полковник разил турок, Ефим. Человек в возрасте, а любому казаку фору даст. Сильный человек. Мужественный.
В казарме Игнат размотал тряпку, с головы Ефима, смыл холодной водой кровь, и наложил с баночки мазь. У Ефима в затылке стало холодно, и пульсирующая боль, через минуту угасла.
– Мать дала, она у меня знахарка, – сказал Игнат. – День, два, и будешь как малосольный огурчик. Только руками не трогай, чтобы не занести инфекцию.
– Спасибо, дядько Игнат.
Ефим улёгся на подложенный под голову жупан, и закрыл глаза.
– Дядько Игнат, сколько турок на тот свет спровадили?