Осада
Шрифт:
– Извините, Игорь Лукич, все это прекрасно, но вот другие войны нас беспокоит куда больше. А именно передел власти в странах латинской Америки. Бразилия и Аргентина на пороге коллапса, центральной власти де-факто не существует. Из-за чего на днях мы получаем последние порции мяса, сои, овощей и фруктов из этих стран. Это же касается Мексики, Эквадора, Венесуэлы, Колумбии, да что перечислять. Импорт еды у нас составляет почти семьдесят процентов, скоро элементарно нечего будет есть.
– Подождите, Торопец, и до еды доберемся, – прервал меня Пашков. – Значит, от Исландии немного отлегло. Что англичане?
– Начинают выводить флот от берегов острова, – продолжил Лаврентьев. – Видимо, на блокаду Шотландии, Уэльса и отправки десанта на мятежные
– Очень мило, что вы вспомнили, вот только у Испании нет и в помине подобного Великой армаде флота, – напомнил Нефедов. – Хотя коалиция Франции, Германии и Испании весьма интересна. Ну испанцы давно уже натерпелись от наркотраффика в Голландию, так что скорее всего они высадят десант.
– Отомстят за Утрехтскую унию, – мрачно добавил я, вполуха слушая разговор, перешедший от насущных проблем к проблемам Европы. Беседовать о них участникам было куда интересней, эту тему смаковали не менее часа. Ничего удивительного, большинство газет выходили с сообщениями о новых войнах по миру, а новости, даже увеличив хронометраж, только и успевали, что ежечасно убеждать россиян, сколь тяжела жизнь за рубежом. Благо кризисы и войны так и сыпались со всех сторон. А прежде постоянно расширявшийся список государств, теперь стал стремительно сокращаться. Сперва с карты исчезло Сомали, затем Эритрея, после чего Израиль отменил Палестину сперва де-юре, а по прошествии нескольких дней ковровых бомбардировок обедненным ураном и де-факто; еще несколько мелких африканских и латиноамериканских государств исчезло во всевозрастающей черной дыре. Теперь вот очередь дошла и до Европы. Я не представлял, что коалиция собирается делать с Нидерландами, но намерения они демонстрировали самые серьезные.
Впрочем, к тому времени международные проблемы отошли на второй план. Беспорядки во Владивостоке достигли исторического максимума. В начале ночи по местному времени здание городской Думы было захвачено беснующейся толпой, немногочисленные защитники его попросту растворились в ближайших подворотнях. ОМОН окончательно вышел из-под контроля, в этот момент он попросту покинул площадь перед зданием. После поджога здания, толпа двинулась к дому губернатора – тот спешно покинул Владивосток, направляясь на личном самолете в Москву. Пашков предусмотрительно потребовал от Нефедова прекратить любую передачу информации с Дальнего Востока, иначе чем по правительственной связи, была выключена не только сотовая, но и всякая Интернет-трансляция данных. Управление ФСБ, приемная премьера, а так же некоторые другие здания местного самоуправления так же подверглись нападению молодчиков.
Впрочем, что происходило там в полном объеме мог знать только Лаврентий Дзюба, чья фигура явно прорисовывалась тенью за всеми этими акциями. Трудно сказать, насколько хорошо он овладел ситуацией, я на некоторое время вынужден был покинуть центр слежения за Приморьем и отправиться в Питер. Вечером, двадцать второго, как раз в самый разгар праздника, Денис Андреевич в срочном порядке вызвал меня к себе. Я перезвонил премьеру, несколько сухо извинился за отклоненное еще ранее предложение о назначении на пост и повторил отказ снова. Пашков во время разговора заметно разволновался, чувствовалось, ему необходим был кто-то, на кого он мог бы спокойно повесить всех собак за неудачи на Кавказе и в Приморье, и потом, когда ситуация бы стала возвращаться к нормальной, с треском отправить в отставку. По крайней мере, одно время мне так казалось.
Ночью я прибыл в Пулково, меня немедля перевезли в Выборг, где в частной гостинице, которой владел кто-то из родственников президента, решалась судьба чужого государства. Решалась она уже довольно давно, еще начиная с воскресенья, когда в Питер прибыл Мирослав Палка, польский президент, залетевший
В Питере, пока меня везли по празднично освещенным проспектам, народ ликовал и гулял, отовсюду были слышна музыка, восторженные крики уже хорошо поддавших людей, хлопки петард и гудки авто. Мимо нас проезжали кортежи из нескольких легковушек и высунувшихся до пояса полуобнаженных молодых людей, накачанных пивом и размахивающих флагами. Они что-то кричали при этом, но язык не слушался, разобрать можно было только слово «Россия», повторявшееся как заклинание. Словно в этот день мы праздновали некую великую победу. Как в то время, когда питерский «Зенит» выиграл Кубок УЕФА или после долгого перерыва наша футбольная сборная заняла на чемпионате Европы третье место, а хоккейная – первое. Победу в войне за Осетию и Абхазию так не праздновали, а ведь все случилось в один год. Вот и сейчас – восторг был явно спровоцирован чем-то менее значимым для истории, но куда более важным для них. Хотя бы внеочередным выходным днем, недавно отгремевшим салютом и тем, что уже неделя как в городе не видно живых мертвецов.
Пакт Молотова – Риббентропа был подписан только под утро в среду: Панночка оказалась на редкость упряма. Все это время я оказался отвечающим за связь, вернее, отсутствие связи с общественностью глав государств. Встреча была организована силами безопасности всех трех стран, поэтому о журналистах подумали в последнюю очередь, видимо, именно поэтому вызвали как раз меня, как одного из них, только переметнувшегося на другую сторону. Вечером во вторник мне даже пришлось показаться перед камерами: давать объяснения очередной задержке пресс-конференции. Наконец, в четыре часа, вот удивительное время, последний акт был подписан всеми высокими договаривающимися сторонами, Денис Андреевич Марков и Мирослав Палка вышли к журналистам, а госпожа Тимошенко, тайно, переодевшись в женское платье, вылетела в Киев
Конечно, на коротком брифинге, – все устали, и держать дольше получаса президентов не решились, – говорились только общие слова о наконец-то закончившихся переговорах, Палка даже высказал крамольную мысль о достижения согласия с позицией российского руководства по проблеме Крыма, видно было, насколько он был выжат беспрерывными требованиями Панночки, вот и ляпнул, уже устав думать. После чего гости разошлись отдыхать.
Подписанные президентами соглашения предусматривали следующее. Крымская область в полном составе отходила к России, и Панночка с этим поделать ничего не могла. Единственное, что ей оставалось, так это отговорить западных украинцев от образования отрядов ополчения и и по возможности убедительнее обратиться к осажденному Симферополю с пожеланием прекратить бессмысленное сопротивление, больше не к горожанам, а к оставшимся в городе двум генерал-майорам: внутренних войск и сухопутных сил.
Далее: на референдумах о доверии Киеву незалежная будет постепенно разделена на два государства. Но это начнет происходить не ранее января-февраля двенадцатого года, когда все более-менее устаканится и границы разобщаемых миров Галиции и Малороссии обретут четкие очертания. Единственное условие Панночки, на которое пришлось пойти Денису Андреевичу, это особый статус Одессы. Примерно такой же как вольного города Гданьска до Второй мировой. Панночке очень нужен был порт, хотя бы один, она намертво вцепилась в Одессу, и не отступала, пока ее преференции не были удовлетворены. Особый статус Одессы обеспечивал определенное преимущество и Польше, ведь транзит грузов с южных направлений для нее тогда стал куда как выгоднее. Россия же получала возможность беспрепятственного захода туда Черноморского флота, уже единственного так именуемого в акватории. Так что Румынию ожидала новая встряска в борьбе за шельфовые месторождения вблизи острова Змеиный.