Осада
Шрифт:
– Знаешь, все прочие уже оставили это занятие. И Англия и Франция и тем паче, Испания. И только мы еще цепляемся за прошлое. А не выходит, вот сейчас даже из Осетии и Абхазии уходим. И из только завоеванного Крыма уйдем. И это правильно. Кроме империи у нас другое прошлое было.
– Да и какое же?
– Ты забыл про Новгород. До Ивана Третьего там существовала и долго существовала, с одиннадцатого по шестнадцатый век, вполне себе республика. Татары и те не посмели ее захватить. Даже Александра Невского вышвырнули с позором, он хоть и помчался в Орду за подмогой и взял Новгород, но в итоге ведь она стала прежней республикой. С народовластием, с выборными князьями, с равноправием религий.
– Про
– На свой век он был просвещеннейшим человеком. Основал первый в Восточной Европе университет, ввел самоуправление в Вильнюсе, несмотря на католическое крещение, закрепил равенство религий. И тоже, как и ты, мечтал о воссоединении всех славянских земель, для чего воевал с князем Дмитрием Донским. Жаль не успел на помощь к Мамаю. Вот тогда он начал собирать земли западной Руси.
– Огнем и мечом.
– Увы, его последователи. Он сам воевал только за сохранение унии с Польшей со своими родственниками. Если поразмыслить, Ягайло был бы для Руси более мудрым и успешным правителем, нежели Дмитрий, который после победы над Мамаем, немедля удрал от Тохтамыша в Кострому, оставив Москву на растерзание татар. Потом на коленках ползал перед ханом, с просьбой оставить ярлык на княжение. А что Московская Русь строилась огнем и мечом, с этим ты не можешь поспорить.
– А в католичество, конечно, народ бы валом валил.
– Еще во время нашествия Батыя, Папа предлагал помощь в обмен на католичество. Но наши конечно, воспротивились, еще бы, за двенадцать лет до этого, крестоносцы взяли их святыню – Константинополь. А что сами его брали, и щит прибивали, так это дело десятое. И святой Владимир Красное Солнышко учинял разоры там, чтобы только с понтом быть крещенным в православие – тоже другое. И результат – в итоге Батый прошелся по нам, как нож по маслу. И застрял только на Балканах.
– Потому что умер хан Угедей, и надо было ворочаться провожать.
– Нет, потому что войско ослабло в бесконечных битвах. И не надо говорить, что мы щитом закрыли Европу от нового бича божьего. Смерть хана для Батыя всего лишь формальный повод. Ну сам посуди, он ворвался в Европу, сметая все на всех и вся, а потом, когда почти дошел до Италии, вдруг повернул назад и больше туда не возвращался. И никто не пытался. Почему? Слишком сильное сопротивление. А здесь, удельные князьки, каждый цепляется за свой улус, договориться ни о чем не могут, ну грех не завоевать. И грех потом не царствовать над ними, плюнув на то, что скажет официальная Монголия, она потомкам Батыя не указ. У него своя империя, своя столица, все свое. Единственное, что осталось – так это завещанный Чингисханом принцип «разделяй и властвуй» – из-за татар русичи воевали друг с другом лишние двести лет. И конечно, толерантность к религиям. Попы всегда поклонялись сильнейшим правителям, и паству заставляли поклоняться, доходы-то оставались при них. И только не говори, что этим мы сохранили веру. Мы потеряли столько народа, что страшно представить. Ведь даже татарские войска и то участвовали в разборках наших князьков меж собой – когда русичей не хватало.
– А прекратилось это только благодаря нелюбимому твоему Ивану Третьему, который провел за три войны два сражения и везде победил.
– Да и уничтожил последнюю на Руси демократию.
– Продавшуюся католикам.
– Знаешь, мне плевать, какой народ веры. Как ни кощунственно
Беседа, за которой со стороны наблюдать было интересно, грозила перейти на личности. Но оба спорщика все равно были довольны, ведь каждый оставался при своем мнении и каждый имел возможность лишний раз тряхнуть эрудицией. Посему Оперман оперативно развел товарищей по углам, чтобы те могли успокоиться и вернуться к угощениям. Но Ипатов, посмотрев на часы, спохватился, вспомнив, что у него важное дело в университете, Агафонов согласившись с ним, так же поспешил отбыть. Провожая их, Оперман и Лисицын могли наблюдать любопытное зрелище: два спорщика, готовые десять минут назад вцепиться друг другу в глотки, теперь раскуривали из одной пачки сигареты и, жадно затягиваясь после долгого воздержания у некурящего Опермана, рассказывали анекдоты, дожидаясь неторопливого лифта.
– Вниманию пенсионеров! Только в нашей аптеке акция: купив лекарств на сумму свыше тысячи рублей – таблетку под язык бесплатно.
– Отлично сказано, дружище. Вот кстати, в одну строку: «Блондинка пришла к врачу и попросила составить ей гинекологическое древо».
– У меня еще, не анекдот – история из жизни. Только вспомнил: две девицы в автобусе ехали, со мной на одной площадке стояли. Блондинки, естественно. Одна другой говорит: «Недавно была в Третьяковке. Слушай, там просто потрясающие чебуреки».
Лифт раскрылся, приятели зашли, и их смех поехал вниз по этажам.
– Хорошо, ты не ушел так быстро.
– Признаться, мне просто некуда спешить, – Борис улыбнулся. – А кроме того, я не курю. – Оперман хмыкнул, они прошли обратно в квартиру.
– Странные парни, – заметил Леонид по возвращении к чаю с плюшками, – собачатся беспрерывно, и все же не могут обойтись без этого. Как будто тянет.
– Наверное, так и есть, душу отводят. Ведь серьезно, аргументировано нечасто удается поспорить. Тем более, о наболевшем. В чем все время сам с собой рассуждаешь. Как тут не возлюбить оппонента своего?
– Ты прав. Со мной был случай. Я тогда вел дневник в «Живом журнале», то есть году в седьмом, у всех пользователей была возможность комментировать статьи, выкладываемые в сетевой «Газете». Так она называлась. Статьи там были на подбор, все написанные с точки зрения вот таких, как Ипатов, откровенных западников. Чистых, стопроцентных либералов. Читатели возмущались позицией, но редакция стойко ее отстаивала, а ее столь же стойко ругали. Смешно, конечно, когда газету читают только, чтобы изругать, но с другой стороны, ведь читают. И вот я раз решил тоже откомментировать. Задела меня позиция автора по поводу гей-парада. Дескать, мы, тупые азиаты, никогда не примем его, пускай даже наше все Машков и дадут разрешение. Дескать, успешный гей-парад в Москве был бы обманом, поскольку создавал иллюзию терпимости российского общества к гомосексуализму. Я написал подробный комментарий, разместил – через пару минут его стерли. Повторил, менее подробно, снова тот же результат – «ваш комментарий удален модератором».
– Причину конечно, не объяснили.
– Разумеется. Но я догадался и так. Комментарии оставлялись примерно следующие: либо согласных с позицией меньшинства. Или же откровенно дурные, вроде того, сколько автор получил от Запада, честно ли отработал свои тридцать сребреников и еще дурнее вроде воплей: одумайтесь, люди, от педерастов одно зло, возлюбите ближнего своего, –Оперман захохотал. Впрочем, довольно нервно.
– Знаешь, по этому поводу достаточно вспомнить историю. Вот та же Древняя Греция или Рим, у них-то гомосексуализм не считался извращением никогда. Как только общество достигало определенной точки развития, становилось сытым и довольным, оно требовало удовлетворения прихотей.