Осака
Шрифт:
Торжественный, ликующе-праздничный грандиозный советский павильон, по своим формам задуманный и осуществленный как развернутое красное знамя, был хорошо виден со всех концов огромной выставочной территории и даже за ее пределами.
М. Посохин (главный архитектор), В. Свирский (архитектор), А. Кондратьев (главный консультант), К. Рождественский (главный художник) — авторы архитектурного проекта советского павильона на ЭКСПО-70. В дни открытия ЭКСПО-70 К. Рождественский писал: «Над всем кипучим, ярким, фантастическим городом (территорией выставки. — Г. Н.) главенствовал взметнувшийся вверх павильон СССР. Он был виден за много километров… В самолете японские стюардессы шутили: „В Японии самые большие вершины — это Фудзияма и советский павильон“. Интересное архитектурное решение — складчатая конструкция, стальной каркас, облицованный тонкой листовой сталью — позволяло осуществить сложную и интересную пространственную планировку внутренних объемов, использующую необычайную протяженность вертикального пролета, достигающего в наивысшей точке здания высоты ста девяти метров. Павильону (общая площадь — двадцать пять тысяч квадратных метров и экспозиционное пространство — тринадцать тысяч квадратных метров) были присущи единство архитектуры и экспозиции, контрастное сопоставление масштабов залов и в то же время постепенное развертывание и эмоциональная насыщенность выставочного материала.
Первая часть павильона — одно из самых впечатляющих выставочных помещений — Ленинский зал, одновременно и вводный, и центральный, с огромной, необычно построенной экспозицией, со свободно висящим центральным стендом, на котором непрерывно демонстрировался документальный фильм „Живой В. И. Ленин“. Этот зал не только давал торжественный, общий мажорный настрой, но и активно, через показ строительства социалистического государства, его социальной практики раскрывал девиз выставки — „Прогресс и гармония для человечества“» [41] .
41
«Декоративное искусство СССР». М., 1971, 2/159, с. 15.
Развитие экспозиции шло в павильоне по четко задуманному и строго выполненному сценарию, в основе которого лежал принцип эмоционального раскрытия темы, принцип воздействия на мысль через яркие идейно-художественные образы. Из Ленинского зала зритель попадал в резко контрастирующие с ним по пространственному решению камерные интерьеры, отражающие «гармоническое развитие личности при социализме». Здесь рассказывалось о материнстве и счастливом детстве, о творчестве молодого поколения — от дошкольного до юношеского возраста. Далее следовали залы раздела «Культура» с их эпической монументальностью и богатейшим разнообразием уникальных экспонатов, демонстрирующих высоты творческой энергии и гуманистической устремленности в многовековой культуре народов социалистического государства.
Эту необычайно красочную, богатую экспозицию сменял зал «Сибирь», поражающий зрителя разливом красок. Здесь «росли» кедры, ели, березы, можжевельник. На слайдовых диорамах — зеленый океан тайги, сверкание неудержимо ярких багряных и золотых осенних далей, пушистых нетронутых снегов, бескрайних зимних сибирских просторов. В системе зрительных образов экспозиции картины удивительной по своей красоте природы Сибири гармонично сливались с изображением вдохновенного труда советских людей. Металлические диорамы Западно-Сибирского металлургического комбината, новых угольных бассейнов и нефтяных месторождений, светящиеся контуры Саяно-Шушенской гидростанции, сверкающие переливы драгоценных и полудрагоценных камней, представляющие богатства подземных кладовых, добытые и обработанные человеческими руками, россыпи алмазов, инкрустация и мозаика, многокрасочные витражи, наконец, изображение огромных сложнейших индустриальных и научных комплексов — такой колоритной, живущей в активном темпе, отличающейся четкой устремленностью в будущее раскрывалась социалистическая Сибирь посетителю ЭКСПО-70.
Однако самое ошеломляющее впечатление на выставке производила экспозиция последнего раздела советского павильона — «Космос». Удивительным был разворот огромного пространства зала, использующего стометровый вертикальный пролет павильона, темного пространства, наполненного сверканием звезд, пронизанного таинственным мерцанием малиново-красных, фиолетовых отсветов и пульсирующих вспышек прожекторов. В этом как бы естественном космосе среди сполохов космических зарниц были представлены советские космические аппараты. Безусловно, значительная доля удачи в организации экспозиции, в формировании образной системы этого последнего для посетителя красочного зала принадлежала архитектурному решению.
Осмотр начинался с огромного Ленинского зала. Затем зритель проходил по залам значительно меньшего размера и объема, знакомясь с интерьерами камерного, функционального значения. При этом, по замыслу проектировщиков, посетитель не должен был расставаться с ощущением, что Ленинский зал — самая высотная часть павильона.
«…А когда в конце осмотра, с балкона перед зрителем открывался огромный зал „Космос“… — писал К. Рождественский, — это было для посетителя полной неожиданностью, а иногда даже загадкой, которую просили объяснить. Зрелище с балкона было непредвиденным, неожиданным, а пространство загадочным. Люди подолгу всматривались в зал, как с вершины горы смотрят в ночные долины со светящимися городами и звездами на небе… В центре, на стене — ромбообразный вариоэкран высотой сорок метров, по форме органически вливавшийся в складчатую конструкцию павильона. Фильм, как и вся экспозиция, смотрелся с трех отметок: с высоты третьего этажа, с балкона второго этажа и из самого зала. По ходу фильма световой пучок выхватывал из тьмы космические аппараты, находившиеся в зале.
Снизу зал ассоциировался с огромным светящимся космическим кораблем, наполненным пассажирами. В темноте вырисовывались ярусы балконов, заполненных людьми, ритмические линии цветных прожекторов, как светящиеся в ночном небе иллюминаторы корабля, пространство, обработанное и насыщенное цветом, невиданные космические аппараты — все это создавало впечатление фантастического полета в будущее» [42] .
В создании общей атмосферы павильона, в эмоциональном, образном раскрытии темы экспозиции немалую роль сыграло и кино. Кинозал с широким и стереофоническим экраном, непрерывная демонстрация фильма на множестве полотен разнообразной формы и положения (горизонтальные, вертикальные, расположенные в глубоком круглом «колодце», ниже уровня пола и т. д.), фильмы на экранах размером от микроскопически малого до гигантских — все это было средством дополнить материальную экспозицию, раскрыть во всей полноте и наглядности величие ленинских идей и трудового подвига советского народа.
42
«Декоративное искусство СССР». М., 1971, 2/159, с. 15–16.
Советский павильон пользовался огромной популярностью на ЭКСПО-70. За шесть месяцев его посетили двадцать восемь миллионов человек. Необыкновенный успех советской экспозиции отмечала пресса многих стран, он был запечатлен во множестве ярких, искренних записей, оставленных посетителями.
Выставка представляла собой редкое, удивительное зрелище. Яркий блеск и причудливая ажурность металла, слепящие поверхности зеркальных стен павильонов, качающиеся в воздухе необычные «скульптурные» формы сооружений — надувные цилиндры, башни, сферы и полусферы, традиционная архитектура, соседствующая с обнаженностью металлических конструкций, пронзенных цветными резиновыми трубами, фонтаны и каскады диковинных форм, укутанные в цветные облака водяной пыли, музыка и огни, бесконечная игра света и цветовых подсветок, пестрые одежды и говор разноязыкого людского потока — все сливалось в единую грандиозную феерию. Ошеломительный вал впечатлений обрушивался и стремительно подхватывал всякого, кто вступал на территорию этого фантастического города.
В общей пестроте и яркости, несомненной изобретательности и театральной картинности выставочных сооружений выделялись павильоны, воспроизводящие традиционные формы национальной архитектуры или апеллирующие к ней. Наиболее широко, прежде всего на экспозиционных территориях стран Юго-Восточной Азии, использовались формы буддийских культовых сооружений. Скрупулезное воспроизведение буддийского храма представлял павильон Непала, явное обращение к архитектурной буддийской традиции демонстрировали павильоны Южного Вьетнама, Лаоса и Таиланда. Выставочное сооружение Бирмы еще издали манило посетителя золотой точеностью и пышностью сугубо национального облика. Расположенный на воде и отражающий в ее зеркале филигранную безупречность резной многоярусной крыши, рассыпающий звон бесчисленных колокольчиков, сияющий золочеными фигурами драконов, павильон одновременно напоминал и пагоду, и огромный королевский корабль из древнего праздника. Среди японских павильонов (страна, организующая выставку, имела право представить несколько выставочных сооружений) были такие, которые повторяли образцы национального строительства или в общем характере решения здания использовали формы национального зодчества. Как известно, обращение к традиции — активная черта японской архитектуры послевоенных десятилетий. Неудивительно, что эта тенденция нашла широкое отражение в облике выставочных сооружений. Среди павильонов японских фирм было немало таких, которые пытались копировать, например, такую специфическую форму, имеющую строго национальную почву, как пагода. Так, павильон фирмы «Фурукава» (архитектурная фирма «Самицу Констракшн») выполнен в виде семиярусной пагоды, стройность силуэта которой, ее устремленность вверх подчеркивались ритмичностью расположения ярусных крыш, подымающихся по шпилю, словно легкие узорные лепестки. Павильон «Сумитомо» (архитектор Сатио Отани) имел вертикальную структуру, стержневые пространственные конструкции, в которых также угадывалась апелляция к стремительной тектонике пагоды. Конструктивные и пространственные решения павильонов «Мацусита» (архитектор И. Иосида) и «Санъё» также опирались на каноны традиционного строительства — низко «надетые» на здание крыши с большим выносом кровли создавали тень у стен со сплошным остеклением, сливающим воедино внутреннее и внешнее пространство.
Обращение к национальному архитектурному наследию было характерно и для многих других выставочных объектов стран Азии, Европы и Африки. Однако в большинстве из них не просто воспроизводились определенные образцы национальной строительной классики, а в апелляции к культурному наследию рождалось своеобразное, нередко сложное соединение сугубо современного с традиционным. Так, архитектура павильона Алжира обнаруживала несомненную причастность к национальной почве благодаря глухой массивной стене с орнаментальным национальным рисунком. Выставочные сооружения африканских стран — Нигерии, Центральной Африки, Ганы, Уганды, несмотря на их разный внешний облик, объединяло использование единого конструктивного принципа, характерного для традиционных африканских сооружений, — глухие, без оконных проемов или с малым количеством проемов стены, защищающие внутренние объемы зданий от палящего тропического солнца.