Осака
Шрифт:
Еще более необычным казался павильон «Тосиба Иси». Жесткая пространственная структура сложной конфигурации, составленная из повторяющихся стандартных элементов четырех видов, создавала основу для оригинальной архитектурной формы. Опираясь на шесть точечных опор и поднимаясь от них вверх треугольниками, эта замысловато плетенная опора-решетка выбрасывала вверх стрелы и разнообразные повторяющиеся элементы. Их слияние и переплетение рождало причудливое сооружение строго чеканных форм, внутри которого висел ярко-красный купол с расположенными по кругу экранами. Если представить, что рядом с основным строением павильона поднималась собранная из тех же элементов башня, резко контрастирующая по цвету с плавающим объемом купола, то ассоциации с неким «космическим» сооружением представятся вполне обоснованными. Подобное же впечатление производили своими необычными формами павильоны «Газ» и «Ригон», где огромный двадцатипятиметровый в поперечнике воздушный шар в виде недремлющего ока, смотрящего в окуляр павильона, символизировал вечное стремление человечества к знаниям.
Проявлением необычайной изощренности, чрезвычайной декоративности жестких индустриальных форм отличались павильоны «Мицуи» и «Хитати».
Пневматический принцип в создании архитектурной формы стал основой архитектурного решения павильона «Фудзи групу» (группа фирм «Фудзи»). Громадную площадь перекрывало ограждение из надувных труб-баллонов, плотно прижатых друг к другу и изогнутых аркой. Огромные размеры сооружения, необычность его общей конфигурации и пластики архитектурных масс, броское оранжево-желтое покрытие «работали» на своеобразный эмоциональный удар, вырывали посетителя из сферы его привычных представлений.
Столь же «шоковое» впечатление создавали сооружения, в которых отражались новации в использовании архитектурной формы, разнообразные поиски новых структур и откровенная фетишизация современных технических достижений, поставленная в основу художественного проектирования. Таков был павильон электропромышленности (архитектор Дзюндзо Сакакура). Сверкающий зеркальными поверхностями объем павильона был опутан прочной цветной паутиной тросов и напоминал огромный, загадочно мерцающий трансформатор.
Даже павильоны «Кубота» и «Автомобильный» с подвесными конструкциями, здания тоже сугубо индустриальные, были более приближены к современному представлению об архитектурных формах. Этому, вероятно, во многом содействовали как определенная приемлемость для глаза жесткой конфигурации сооружений, характерных для последних десятилетий, так и достаточно привычные приемы цветового оживления строго абстрактных «индустриальных» конструкций. Так, в Автомобильном павильоне срезанные наискось высокие, трапециевидной формы сооружения эмоционально оживлялись площадкой с множеством пестрых, цветных электромобилей.
Образцам «космической», «растительной» архитектуры и сооружениям — символам индустриальной мощи не уступали по усложненности общего облика те павильоны, которые К. Тангэ рассматривал как воплощение идеи развивающихся структур. К такой же практике относились воспроизведения органических и неорганических формообразований, например строения молекул. Среди последних — павильон «Химия и жизнь», верхняя белоснежная часть которого была собрана из стандартных элементов, представляющих продукцию химической промышленности, будто из огромных детских кубиков. По своему конструктивному решению она представляла структуру огромной молекулы. Сам павильон имел настолько необычные формы, что вряд ли его можно было отнести к городскому строительству. Скорее это были эскизы, макеты каких-то невидимых структур урбанизированного будущего. Подобное ощущение рождалось и у посетителей павильона фирмы «Такара Белутилон».
Ни общая конфигурация, ни характер архитектурных форм этого сооружения ни в малейшей степени не напоминали жилую архитектуру или архитектуру зданий общественного назначения. Не было в них даже и конструктивной экстравагантности, плавных линий и чечевицеобразных объемов «космического» зодчества. Откровенная неприкрытость, голая конструкция «растущего устройства» неровными рядами поднимающегося вверх и наглядно демонстрирующего незавершенность развивающейся системы — так выглядело экспозиционное здание «Такара Белутилон». Экономичность и техническая рациональность его системы опирались на стандартизацию элементов, на идею сборности и пространственной повторяемости в разных отрезках времени — строительный объект, представленный сегодня несколькими рядами этажных уровней, завтра путем наращивания стандартных структур мог превратиться в сооружение совершенно нового облика.
Конечно, экспериментальное конструирование почти в каждом павильоне проявлялось в виде каких-нибудь разнообразных находок, которые могли получить широкое использование в строительстве сегодняшнего японского города. В отдельных случаях это была блестящая демонстрация последних технических достижений, нередко кардинально меняющих и расширяющих представление о конструктивных возможностях современного строительства.
Однако ни необычный образ сооружений, ни безупречность конструктивного и декоративного исполнения не были тем решающим, что определяло общее впечатление. Главным для посетителя оказался сдвиг в восприятии функциональности сооружения. Всеобъемлющая индустриальность, полное отсутствие одухотворенности архитектурно-художественных произведений, характерной для многовековой истории японского зодчества, более того, восприятие павильона как машины со сверкающими сложными частями — вот что стало основным для бесконечного потока посетителей выставки.
«Ожерелье» Осака
Десятилетие, предшествующее открытию ЭКСПО-70, стало началом интенсивного строительства городов-спутников вокруг Осака. Теперь они составили целое «ожерелье», к тому же постепенно расширяющееся. С севера это — Суйта с населением в триста тысяч человек, Ибараки — двести десять тысяч и Такацуки — триста тридцать тысяч. Это центры тяжелой промышленности. С востока — Моригути с населением в двести тысяч человек, Яо — триста тысяч и Хигасиосака — пятьсот пятьдесят тысяч. В этих городах сосредоточены сталелитейные и машиностроительные заводы. В южной части «ожерелья» главное место занимает крупный промышленно-торговый центр Сакаи с выросшим в нем за последние десятилетия сталелитейным производством. Предприятия тяжелой промышленности и огромные нефтехимические комплексы концентрируются в расположенном вблизи Сакаи городе-спутнике Сэмбоку. Население последнего — двадцать тысяч человек. Южнее этих городов расположены Идзумиоцу (население семьдесят тысяч человек) и Кайдзука — восемьдесят тысяч человек. Здесь построены многочисленные текстильные фабрики, на которых трудятся в основном женщины.
С запада и северо-запада окружение Осака составляют тяготеющие к нему и связанные постоянной «маятниковой миграцией» — Икеда (население сто двадцать тысяч), Тоёнака — четыреста тысяч, Хироката — триста тысяч, Миноо — восемьдесят тысяч. Как правило, их жители работают в Осака.
Все спутники, независимо от того, строились ли они на свободных территориях (таких, правда, мало) или возводились на месте старой, снесенной застройки, объединяет общая черта — новое строительство в западном стиле.
Наибольший интерес с точки зрения и масштаба, и характера строительства представляют Сэнри и Сэмбоку — два новых города-спутника Осака. В конце 1960 г. был объявлен проект застройки Сэнри. На страницах осакских журналов и газет сообщалось о генеральном плане Сэнри, сроках строительства, обсуждался уровень комфортабельности как отдельных сооружений, так и всей застройки, под которую отводилась территория в одиннадцать миллионов шестьсот тысяч квадратных метров. На довольно высоких холмах (от двадцати до ста тридцати метров над уровнем моря), покрытых густыми зарослями бамбука, должны были разместиться многоэтажные (пяти-двенадцатиэтажные), со всеми удобствами, современные корпуса. Город, контуры которого едва проступали на листах ватмана в архитектурных мастерских, был объявлен и наречен прессой «идеальным» — так притягателен был для всех строящийся в живописной местности, на чистом пространстве город. Понятно, что новый город-спутник должен быть лишен недостатков старых городских образований.