Осака
Шрифт:
Пространственные инженерные конструкции, висячие мосты с ячейками, где располагаются жилые и промышленные сооружения, новые архитектурные формы — вот направления, по которым шло конструирование фантастических городов, опирающееся на стремительное развитие техники и еще более головокружительные технологические перспективы. Однако безудержная архитектурная фантазия довольно произвольно наделяла город будущего идеальными чертами, совсем несвойственными реальному капиталистическому городскому образованию. Зрительно-яркий образ, запоминающаяся визуальность необычных форм словно бы, как само собой разумеющееся, исключали «заниженность» конкретной социальной ситуации, непроизвольно, словно губкой, стирали реальность социальной дисгармонии. И хотя стерильное конструирование, препарируя город на зоны деятельности, как будто бы ориентировалось на человека, в действительности в дебрях архитектурно-социальной утопии он выступал столь же абстрактным, как и вся схема футурологической архитектуры. Живому горожанину с его интересами и потребностями фактически здесь места не отводилось.
К триумфальному шествию оптимистических футурологических прогнозов интерес скоро снизился. Навязчивый, сенсационный образ грандиозных и монументальных «городов-воронок», «тотальных», «кибернетических», «ядерных», «многоярусных», «пространственных», «поднятых в воздух», «городов-Х», «городов-пирамид», «городов-мостов» основательно тускнеет. Реальная жизнь с трудноразрешимыми вопросами социальной ситуации города не вмещалась в фантасмагорию футурологических проектов, и это оказало отрезвляющее воздействие как на широкий круг восторженных поклонников новых урбанистических идеалов, так и на тех, кто в силу профессиональной причастности работал над разрешением городских проблем.
Японские архитекторы в области урбанистики, в свою очередь, также предлагали необычные проекты. Однако они значительно отличались от проектов архитекторов Запада. В Японии же города будущего, несмотря на грандиозность масштабов и «сверхновость» облика, не отличались ни «марсианской» мрачностью, ни даже особой технической недостижимостью проектов.
Наиболее известными из них были проекты архитекторов группы метаболистов — «метаболистический город» Нориаки Курокава, «город на море» (проект реконструкции Токио) Кэндзо Тангэ и «плавающий город» Киёнори Кикутакэ (искусственные острова на поплавках и острова на сваях в Токийском заливе). Ведущееся в значительных масштабах с середины 60-х годов строительство на море, расширение прибрежной территории, создание искусственных островов стало совершенно реальным и близким. Только в районе прибрежной зоны Сэто найкай было создано свыше пяти с половиной тысяч километров искусственных площадей — рукотворные острова для размещения промышленных предприятий и огромные территории, расширившие узкие полоски естественных пляжей. Во многих городах на Сэто найкай, в том числе и Осака, вновь созданные по побережью площади значительно превысили естественную береговую полосу природных пляжей.
Для японского архитектурного проектирования 60-х годов характерно выделение из, казалось бы, самых фантастических, отвлеченно звучащих схем и предложений того, что было наиболее применимо в условиях Японии тех лет. Из грандиозного плана перестройки столицы, строительства над волнами Токийской бухты сооружений, напоминающих древние японские жилища на сваях, ранее всего осуществленным оказалось разнообразное строительство в море с широким спектром подземных и подводных работ.
Проекты подземных городов и футурологическое прогнозирование дали толчок активному и разнообразному подземному строительству в Японии. Однако и здесь выявилось свое отношение и понимание актуальности для страны этого вида строительства. Конечно, использование подземных объемов для размещения автостоянок, разнообразных устройств и сооружений технического обслуживания, транспортных узлов, объединяющих нередко несколько подземных уровней, в 70-х годах стало особенно широко осуществляться в японском городе. Пример тому — подземная транспортная зона перед Токийским вокзалом, подземный транспортный узел, стягивающий линии железных дорог и соединяющий их с подземным и наземным торговым и деловым центром в Синдзюку. Подобное строительство осуществлено в Иокогама, Кобе, Осака, Фукуока и других городах.
Японские градостроители избрали путь использования подземного пространства не только для размещения утилитарных устройств (паркинги, склады, транспортные магистрали), но в большей степени для строительства торгово-зрелищных центров. Вероятно, объясняется это тем немаловажным фактом, что подобное направление строительства может содействовать разрешению самого больного вопроса японского города — «рассасыванию» скученности. К тому же в будущих подземных кварталах предполагается строительство не только магазинов, кафе и кинотеатров, но и лекционных залов и библиотек.
Однако торгово-зрелищные комплексы приобрели приоритет перед всеми другими видами сооружений в сфере подземного строительства и по другим причинам. Важнейшая из них — возрастание значения в послевоенной Японии сферы досуга. Существенное влияние на ее развитие оказали постепенный рост свободного времени населения, повышение среднего уровня заработной платы, а также определенное изменение системы традиционных моральных ценностей японца.
По свидетельству известного советского экономиста В. Б. Рамзеса, «на всем протяжении истории Японии вплоть до конца 50-х годов „обязательность“ рабочего времени, как правило, решала в его пользу выбор между ним и свободным временем… Тяжкая нищета и абсолютное бесправие широких народных масс, высокомерно-пренебрежительное отношение капиталистического класса, учитывавшего наличие в Японии крупных резервов относительно избыточной рабочей силы, к элементарным потребностям трудящихся в восстановлении сил, господствовавшая система моральных ценностей, освящавшая труд и предававшая анафеме отдых, — все это, вместе взятое, обусловливало неуклонное сжатие продолжительности свободного времени» [47] .
47
В. Б. Рамзес. Социально-экономическая роль сферы услуг в современной Японии. М., 1975, с. 321.
Однако непрерывные классовые битвы, ведущиеся трудящимися против монополистического капитала, в течение десятилетий после поражения японского империализма дали серьезные результаты — были вырваны уступки, в целом определившие повышение жизненного уровня широких народных масс. Произошло не только довольно быстрое и охватившее разнообразные отряды наемной армии труда, включая и деревню, повышение заработной платы, но и сокращение масштабов «просвета» между ее уровнями и семейными доходами.
В результате серьезных изменений в экономике страны в конце 50-х — начале 60-х годов (переход к интенсивному росту экономики) настала потребность в массовом привлечении молодых квалифицированных рабочих, способных выдержать беспрецедентный рост интенсификации труда. Нехватка представителей этой категории трудящихся постоянно возрастает, и по темпам увеличения заработной платы они опережают людей старшего поколения.
Определенную роль стал играть также и сложившийся дефицит молодой рабочей силы — началось сокращение притока молодежи на рынок труда. Это были молодые люди рождения конца 50-х годов, периода резкого сокращения рождаемости. Кроме того, все большее число молодых людей стремилось получить высшее образование. После школы они поступали в институты и университеты. Тем самым общая доля молодежи, занятой в производстве, неуклонно снижалась.
Сокращение же малопроизводительных, трудоемких отраслей и рост удельного веса наукоемких, таких, где высокая степень обработки продукции осуществляется за счет внедрения новейших достижений науки и техники, требовали все большего количества специалистов с высшим образованием, способных ориентироваться в сложнейшем механизме современного производства.
В то же время интенсификация труда, вследствие которой возрастало физическое и нервное напряжение рабочего и, следовательно, ему необходимо было больше времени для восстановления сил, а также активная борьба за сокращение рабочего дня заставили монополистов и в этом вопросе пойти на уступки.
В проводившемся в конце 50-х — начале 60-х годов опросе общественного мнения, значительная часть опрошенных (сорок один процент) на вопрос: «что вам мешает проводить свободное время как вам хочется?» — ответила: «Отсутствие его как такового». Теперь же было осуществлено постепенное сокращение продолжительности рабочего дня, введение пятидневной рабочей недели, удлинение оплачиваемых отпусков. С начала 1960 г. на японских предприятиях впервые ввели систему предоставления отпусков в летнее время.