Осажденная крепость
Шрифт:
После обеда Дунь-вэн прилег подремать, невестки прикорнули — каждая подле своего младенца, а старая хозяйка стала наблюдать, как служанки без всякого желания освобождают комнату Хунцзяня. Оставленные без присмотра Ачоу и Асюн побежали в гостиную к приехавшему дяде. Ачоу первый стал приставать к Хунцзяню с вопросом, когда дядя привезет свою тетю. Потом он притворился, будто не знает, кто такая Сунь Жоуцзя. Асюн стоял поодаль и сосал палец; услышав слова брата, он вынул палец изо рта и с лукавым видом заявил:
— А
Хунцзянь рассеянно похвалил мальчика. Но Ачоу не отставал, теперь он требовал от дяди «свадебное угощение».
— Отстань, завтра дедушка нас всех угостит.
— Тогда дай мне сахара!
— Какой сахар, ты же только что поел! Асюн меньше, чем ты, а ведет себя лучше.
Асюн снова вынул палец:
— Я тоже хочу сахара!
— Как вы мне надоели! Нет у меня сахара.
Ачоу залез на стол возле окна и стал смотреть на прохожих. Асюн залезть не смог и попросил дядю поднять его. Хунцзянь, занятый какими-то подсчетами, не отреагировал. Тогда мальчик сделал плаксивое лицо и попросился пи-пи. Хунцзянь, не имевший опыта отцовства, не знал, как быть; наконец он отложил карандаш и сказал:
— Потерпи, я отнесу тебя наверх к няньке, только ты больше вниз не спускайся.
Асюн не хотел наверх и указал на стоявшую под столом плевательницу. Хунцзянь махнул рукой:
— Делай, что хочешь.
Тут Ачоу отвернулся от окна и доложил:
— Вон идет какой-то человек, у него в каждой руке по палочке мороженого. Он то одну полижет, то другую!
Асюн забыл о своей нужде и закричал:
— Я тоже хочу посмотреть, пустите меня!
— Он уже ушел, ты не увидишь! — ответил с довольным видом Ачоу. — Дядя, а вы когда-нибудь ели мороженое?
— Хочу мороженое! — объявил Асюн. Ачоу спрыгнул со стола и стал просить вместе с ним. Хунцзянь пообещал послать за мороженым няню, когда кончится уборка, но чтобы до тех пор была тишина, — кто будет шуметь, мороженого не получит. Ачоу спросил, долго ли еще будет уборка. «Не меньше получаса». Тогда Ачоу сказал, что он будет молча смотреть, как дядя пишет. Асюн вместо указательного пальца правой руки засунул в рот безымянный левой. Но дядя не написал и десятка слов, как старший из мальчиков осведомился, прошло ли уже полчаса.
— Помолчи, еще рано! — нетерпеливо бросил Хунцзянь.
Ачоу помолчал еще немного и снова не выдержал:
— Дядя, какой у тебя хороший карандаш! Можно, я немного попишу?
Отдать карандаш — значило распрощаться с ним навсегда. Получив отказ, мальчик стал шарить по углам и нашел старый пригласительный билет и огрызок карандаша. Послюнив карандаш, он нацарапал два иероглифа — «старший» и «Фан». Дядя похвалил его и послал посмотреть, не кончилась ли уборка. Тот скоро вернулся и сказал, что еще не кончилась.
— Тогда придется еще
— Дядя, а вы с тетей будете жить в той комнате?
— Это тебя не касается.
— Дядя, а что такое «связь»?
Фан не понял. Тогда Ачоу пояснил:
— Говорят, у вас с тетей в ниверситете была связь.
— Что ты сказал? Кто тебя этому научил? — закричал Фан и стукнул кулаком по столу.
— Мама так говорила папе… — пролепетал Ачоу и со страху покраснел еще больше, чем дядя.
— Дрянь твоя мама! Не получишь за это мороженого, я тебя наказываю.
Ачоу понял, что дядя говорит серьезно и что мороженого ему не видать; тогда он отступил на безопасную дистанцию и торжествующим голосом воскликнул:
— А мне и не нужно твое мороженое, мне мама купит! А ты — самый плохой дядька, самый злой!
— Ты мне поговори еще — я тебя так отшлепаю! — Фан сделал угрожающий жест.
Ачоу набычился, показывая всем своим видом, что не собирается уступать. Младший брат приблизился к столу:
— Дядя, я хороший, я ничего не говорил!
— Вот тебе будет мороженое! Никогда не делай, как он.
Услышав, что Асюну мороженое будет, Ачоу подскочил к братишке и дернул его за руку:
— Потерял вчера мой мячик — отдавай его сейчас же! Слышишь? Отдавай!
Асюн позвал на помощь дядю, но прежде чем Хунцзянь успел вмешаться, Ачоу отвесил брату оплеуху. Тот заревел и напустил лужу. Хунцзянь начал его стыдить, но тут явилась средняя невестка и пожаловалась, что своим криком они разбудили малышку. Услышав плач сына, спустилась и младшая невестка. Обе женщины потащили своих сыновей в разные стороны. Было слышно, как Ачоу оправдывался:
— Почему дядя ему дает мороженое, а мне нет?
Хунцзянь вытер платком пот и вздохнул при мысли о том, что в таком доме Жоуцзя ни за что не смогла бы жить. Сколько гадостей пришлось бы ей выслушать от невесток! Конечно, лучше бы и вовсе не знать, что о тебе говорят за спиной!.. Впрочем, зная их наветы, будет легче защищаться на суде Яньвана, владыки ада. Живя вдали от семьи, Фан идеализировал ее, не подозревая, как много в ней зависти и низости. Лишь теперь он начал понимать истинный характер отношений между братьями, невестками и родителями.
Ночью госпожа Фан долго шарила по сундукам, стараясь найти уцелевшие от бедствий войны украшения, чтобы поднести их старшей невестке. Дунь-вэн усмехнулся:
— Разве нынешняя модница станет носить твои древности? Брось, не ищи! В старину говорили, что лучше одарить человека словом, чем колесницей. Вот я и хочу завтра сказать ей кое-что.
За тридцать лет супружеской жизни госпожа Фан утратила интерес к сентенциям мужа и прореагировала лишь на последнюю часть его высказывания:
— Ты завтра говори поосторожнее, об их прошлых делах не вспоминай!