Оседлавший Бурю

Геммел Дэвид

— Надо было прислушаться к Бакману, — сказал король. — Он предупреждал, что вы мерзавец.

— Да, в этом и кроется ваша проблема, — ответил Ледяной Кай. — Эпитафия на смерть глупого короля: надо было прислушаться. Вы этого не сделали. Теперь ваши дни окончены, и королевства больше нет. Вам пора отправиться к жене и детям.

Кровь отхлынула от лица короля.

— Как, и детей?..

— Я вижу, вы наконец полностью осознали все последствия своих поступков. Да, мой повелитель, вашей жене и сыновьям пришлось заплатить за ваши грехи. Смерть забрала их быстро и сравнительно безболезненно. С вами все будет иначе. Ваша кровь напитает священную реликвию, средоточие невероятной силы. С ее помощью мы введем эти земли в эпоху процветания и истинного величия.

Ледяной Кай снова махнул державшим короля Искупителям. Они схватили его под руки и потащили вперед. Король, сломленный известиями о своей семье, не сопротивлялся, даже когда его уложили на окровавленный деревянный столб. К ним подошел третий Искупитель, державший в руках молот и железные клинья.

Первый клин пробил запястье короля. Раздался крик.

Ледяной Кай слушал эти звуки, как манящую музыку. Его тело расслабилось, и ум вошел в состояние сосредоточенного спокойствия. С каждым ударом раздавался новый крик несчастной жертвы. Затем крест установили на место. В отличие от злополучного лорда Ферсона короля распяли вверх ногами, его голова была всего в нескольких футах от мраморного пола.

Кто-то рассмеялся. Ледяной Кай, рассерженный тем, что ритуал утратил торжественность, обернулся посмотреть на причину глупого веселья. Ночная рубашка короля соскользнула ему на голову. Кай быстро подошел к кресту, одним взмахом кинжала разрезал рубашку и отбросил ее в сторону.

Вернувшись за стол, он открыл стоявшую напротив его кресла черную шкатулку и вынул завернутый в бархат череп. Нежно взяв державу в руки, вернулся к королю и положил череп под его голову.

— Начнем, мой повелитель, — мягко сказал он и осторожно, стараясь не вонзить кинжал слишком глубоко, провел лезвием по шее короля.

Кровь потекла по лицу, волосам и закапала на лежавший внизу череп.

Ледяной Кай встал и высоко поднял кинжал.

— Новая эра настала, братья мои! — возвестил он. — Помолимся!

11

Ведунья встала и отошла от кровати, на которой лежал Колл Джас. Он спал, из его рта сочилась слюна. Чара Ринг, сидевшая с другой стороны, погладила отца по лицу и вопрошающе посмотрела на Живущую. Та покачала головой и жестом пригласила выйти в соседнюю комнату.

— Ты наверняка сможешь что-то сделать, есть же магия! — воскликнула Чара, как только закрылась дверь. — Я не вынесу видеть его в таком состоянии!

— Мне не восстановить его мозг, Чара. Коллу осталось лишь несколько дней. Его дух уже слабеет, будто знает, что поправиться не суждено.

— Неужели не помогут даже травы? — не верила Чара. — Я знаю, он никогда тебе не нравился, он сам говорил. Ты считаешь, что он слишком похож на варлийцев.

— Молчи, дитя! Будь передо мной умирающий Мойдарт, я бы сделала все, что в моих силах, чтобы спасти его! Я получила свой дар не для того, чтобы судить, кому помогать, а кому нет. И я любила его, хотя ты и права, мне он не нравился. Но я люблю всех ригантов. Будь у меня возможность, я вылечила бы его, поверь мне, дитя.

Чара взглянула ей в глаза и вздохнула.

— Прости, — сказала она. — Я была не права. Просто… он всегда был таким сильным. Мне казалось, его ничем не остановить.

— Да, он обладал великой силой и неуемными аппетитами. Эти аппетиты и сгубили его. Его печень уже давно не справлялась с тем количеством уисгли, которое он поглощал. Не случись этого удара, он прожил бы не больше года. Мне очень жаль, Чара.

— Я посижу с ним. Мне надо многое ему сказать. Он может слышать?

— Думаю, тебя он услышит.

Чара вернулась к отцу и тихо закрыла за собой дверь.

Живущая укутала тонкие плечи шалью, вышла на галерею и спустилась в большой зал, где собралось множество ригантов. У двери на улицу маячила нескладная фигура Дрейга Кохланда. Она подошла поближе и заметила, что он в смущении отвернулся.

— Как твои дела, Дрейг? — спросила она.

— Неплохо, Живущая. Как твои?

— Я еще помню лучшие дни. Что теперь будешь делать?

— Чара предложила мне работу в Айронлатче. Представляешь? — Он нервно рассмеялся. — У меня в жизни не было работы!

— Возможно, тебе понравится.

— Да, а если нет?

— Что беспокоит тебя?

— Кто сказал, что меня что-то беспокоит?

— Не играй со мной в эти игры, Дрейг Кохланд. Я — Живущая на Озере и знаю, о чем говорю.

— Мне не место здесь, Живущая. Понимаешь, я как будто на чужой свадьбе без штанов.

— Изящно сказано.

— Что? А, извини, я не хотел тебя обидеть.

— Ты меня не обидел, Дрейг. Я горжусь тобой. И тебе тоже следует гордиться.

— А я не горжусь. Знал бы, как вернуть все назад, ни за что бы так не поступил. И брат был бы со мной, дома.

— Нет, Дрейг. Если бы твое желание исполнилось, ты пошел бы один. Жалеть надо о жизни, растраченной на воровство и дочерей земли. Но не позволяй себе жалеть о единственном подвиге в твоей жизни. Ты герой, Дрейг. Такое можно сказать не о каждом. Ты сохранил три человеческие жизни.

Дрейг покраснел и переступил с ноги на ногу.

— Как поживает великий Джас? — спросил он.

— Он умирает.

— Нет, он выкарабкается. Он же Колл Джас.

— Он человек, Дрейг. И смерть призвала его к себе.

— Мир меняется на глазах, — пробормотал он. — Ничто уже не будет прежним.

— Да, это так, — согласилась Ведунья и вышла на улицу. Райстер стоял в лунном свете, его плащ трепетал на ветру.

Сама его фигура источала одиночество. Живущая подошла, и он обернулся.

— Сколько еще? — спросил он.

— День. Самое большее, два.

— Он был моим отцом, Живущая? Я часто задавался этой мыслью, мы так хорошо понимали друг друга.

— Нет. Твоим отцом был не он. Почему ты не внутри, со всеми?