Осень отчаяния
Шрифт:
Паша развлекал девчонок, наверное, целый час, а потом принялся искать Тима. Странно, что друг не пришёл перекусить, и вообще его нигде не было видно. Паша бродил по турбазе и заметил наконец знакомое оранжевое худи.
Тим сидел с Аней на турнике в глубине турбазы. Площадку окружали деревья и кусты, поэтому Паша не сразу их заметил. Они о чём-то разговаривали, ели орешки, такие увлечённые беседой, что не хотелось их прерывать. И Паша замер неподалёку между деревьев и наблюдал. Судя по энтузиазму на лице Тима, тот рассказывал что-то про гимнастику, Аня улыбалась и смеялась. Потом заговорила она, а Тимоха
Тот протянул ей орешки, заговорил о чём-то серьёзно. А потом посмотрел Ане в лицо, а она уставилась на него. Они зависли так на несколько секунд, молча смотря друг на друга: удачный момент для поцелуя. Паше даже захотелось их сфоткать, но ему хватило компромата на Тимоху в прошлый раз, и он сдержал порыв достать телефон. Сомневался, стоит ли вообще вмешиваться, хоть ему и не нравилось, что они уединились. Неужели Тимоха проиграет этот бой и поцелует Аню? Но Тим отвёл взгляд, протянул Ариэль пакетик с орешками и взялся за турник, прокрутившись пару раз, сделал двойное сальто назад.
Паша пошёл к ним. Аня улыбнулась, кинула Тиму орехи и проделала такой же финт, но с одиночным сальто.
– Неплохо, – хмыкнул Тим.
– Воробьи на жёрдочке, я вас потерял! – подал голос Паша. – Тимоха, ты сказал, умоешься и придёшь?! Ты всё тело умывал целый час?! Или ты Аню решил за компанию помыть?
– Мы тут связку придумывали для Ани, – улыбнулся Тимоха. – Чтобы она к спартакиаде была во всеоружии. И я её позвал на наши тренировки оттачивать технику. То, что мы делаем в академии, ни о чём, слишком мало времени.
– Что за связка?
Сначала показал Тим, Аня попробовала отдельные элементы. Тим корректировал, но вскоре Аня сдалась, натёрла себе мозоли на ладонях: стояла, потирала запястья, а Тимоха нахмурился, но не стал трогать её в этот раз.
– Потянула?
– Немножечко, – поморщилась она.
– Почему ты опять без напульсников?
– У меня были одни, но забыла дома, при переезде.
Тимоха снял свои чёрные напульсники и отдал ей:
– Дарю!
– Спасибо! – улыбнулась она и тут же нацепила их на запястья.
– Как щедро. С барского плеча! – усмехнулся Паша. – Грязные и растянутые, нет бы новые подарил.
А Паша вдруг загорелся идеей снять Анину связку с Тимом синхронно, но уже начали зазывать в автобус тех, кто планировал вернуться. Аня осталась на турбазе с ночёвкой, а Паша с Тимом вернулись домой.
Глава 7. Наггетсы
Паше нравилось жить с ТимьЯном – он ненавидел оставаться один. Хоть и во всех бытовых спорах он оказывался в меньшинстве, но потихоньку они выстраивали правила взаимодействия в одной квартире. Уже через месяц даже подобрали расписание в ванной и распределили обязанности. Яна порой раздражала Пашу нерасторопностью, и тем, что у неё была привилегия на ванную, а ещё после неё там повсюду находились её волосы. Но за то, что Яна периодически готовила им еду, Паша был готов простить даже медлительность и волосы.
У Яны было какое-то суровое расписание в медакадемии: пару раз в неделю она уезжала с самого утра, а возвращалась вместе с ними уже после их тренировки. В эти дни она обычно сразу утыкалась в учебники – готовиться
Но за что Паша любил жизнь с Яной больше всего – она каждый день готовила им завтрак: обычно любимый Тимохин омлет с помидорками черри, а порой это были даже оладушки и сырники. Сама завтракала кашей быстрого приготовления и творогом с орехами.
В квартире очень не хватало турника и шведской стенки – Тим бы тогда спал на турнике, а Паша нуждался в кольцах, поэтому первой крупной покупкой стал турник с кольцами. Потом Тимоха купил себе кофемашину, потому что он утром без кофе отказывался двигаться. Хотя Паша с Яной пили только зелёный чай и никак не могли переманить Тима на свою сторону.
А через две недели они завели «питомца» – умную колонку: никто из них не мог жить без музыки. Паша перед каждым обращением к колонке добавлял к имени приставку «говорящая жопа». Яна сначала смеялась, но потом вдруг начала защищать «питомца», видимо, из женской солидарности, и сказала, что это оскорбительно. Из-за колонки они периодически ссорились, потому что ТимьЯн были ярыми фанатами Imagine Dragons, и Пашу уже начало подташнивать от их музыки, а его любимые Рамштайн и Порнофильмы не всегда заходили Яне.
Каждый раз, когда Паша слышал Драгов, он тут же просил колонку переключить на свою музыку, Тим же снова включал Драгов, и они так и мучили колонку, переключая туда-сюда. Сдавалась всегда Яна, она вставала на стул, не дотягивалась до полки, включала радио и ставила колонку на mute.
Как-то негласно Яна стала в доме главной: она заставляла их убираться и мыть за собой посуду. Она ещё вечно ходила по дому в тигровом кигуруми, и когда просила их с Тимом что-то сделать, то Паша называл её «командор Тигруля».
– Ян, а ты подтянешь меня по анатомии? – усмехнулся как-то Тим за ужином. – У нас завтра семинар, надо бы подготовиться.
– А у нас нет в этом семестре анатомии, – хитро улыбнулась она и показала Тиму язык. – Придётся тебе самому учить.
– Но мне очень нужно практическое пособие! – наигранно заныл Тим.
Яна рассмеялась.
– Яна, мне тоже нужно практическое пособие по анатомии! – хмыкнул Паша, за что получил от Тимохи тычок в бок.
Паша на учёбу ходил за компанию и повеселиться: у него была одна тетрадка на все предметы. И если Тим старался слушать лекции, что-то конспектировал, то Паша забивал, но на практических занятиях им давали домашку и нужно было готовиться. Тим готовился, а Паша благополучно у него списывал.
На следующий день они приехали с тренировки, а в квартире так вкусно пахло, что Паша уже в коридоре начал заливать пол слюной, лишь скинул кроссы и сразу побежал на кухню. Там около плиты колдовала Яна:
– Я сегодня приготовила вам настоящие наггетсы!
Паша тут же накинулся на еду – с немытыми руками, прямо в куртке. Хоть и обжигался и торопился, но это было настолько вкусно, что не мог оторваться: сочная, свежепожаренная курочка в хрустящей панировке, немного острая и пряная, ещё и с соусом из сметаны и огурчиков – ни разу в жизни Паша не ел таких вкусных наггетсов. Он впал в гастрономический экстаз, и вместо слов не переставая лишь довольно мычал, прикрыв глаза. А когда ополовинил миску и переоделся, наконец смог связать пару слов и начал восхищаться: