Осень в Пекине (др.перевод)
Шрифт:
— А куда мы едем?
— Он хочет на танцы, — объяснила Бирюза. — А я бы предпочла в кино.
— В кино не видно, куда руку кладешь, — сказал Анжель.
— Зачем вы так говорите? — спросила Бирюза.
— Извините.
Бирюза немного покраснела, и Анжель пожалел о своем коварстве.
— Он хороший парень, — сказал он. — Мой лучший друг.
— Вы давно его знаете? — спросила Бирюза.
— Пять лет.
— А вы совсем не похожи.
— Да, но мы с ним прекрасно ладим, — успокоил ее Анжель.
— Скажите, а он… — Она замолчала и покраснела снова.
— Спрашивайте, не стесняйтесь!
— Да нет, можно. Только глупо, — сказала Бирюза. — И потом, это меня не касается.
— Ах, вот вы о чем… — сказал Анжель. — Да, действительно. Он всегда пользовался успехом у женщин.
— Он такой красивый… — прошептала Бирюза.
Она замолчала и опять села на переднее сиденье, повернувшись к Анжелю спиной, поскольку Анн уже обходил машину с противоположной стороны, чтобы занять место за рулем. Передняя дверца открылась.
— Надеюсь, что некоторое время продержится, — сказал он. — Сейчас не очень течет, но давление очень высокое. Я только недавно перезарядил аккумуляторы.
— Это неудачно, — сказал Анжель.
— Ну почему нам попалась именно эта дура с оттопыренными ушами?! — возмущался Анн.
— Нечего было дурака валять, — сказал Анжель.
— Вот именно, — поддакнула Бирюза. И рассмеялась.
— А как здорово было!..
Анн тоже засмеялся. Он совсем не сердился. Машина опять тронулась, но очень скоро им пришлось остановиться, поскольку улица напрочь отказалась идти дальше. Но им сюда было надо.
Это был ночной клуб, где можно было потанцевать. Здесь собирались любители настоящей музыки, чтобы в узком кругу ценителей прекрасного предаваться коллективному вихлянию. Анн танцевал очень плохо. Анжелю всегда было мучительно больно смотреть на то, как Анн не попадает в такт, и он еще никогда не видел, как Анн танцует с Бирюзой.
Танцевали в подвале. Маленькая белая лестница, извиваясь, вела вниз: держась за толстую лиану, с которой каждый месяц срезали листья, можно было спуститься по ней, не разбившись насмерть. То тут, то там в интерьере мелькали украшения из красной меди и маленькие круглые иллюминаторы.
Бирюза шла впереди, за ней шел Анн, Анжель замыкал шествие, чтобы вовремя освободить проход тем, кто шел сзади. Бывали случаи, однако, когда неосмотрительные посетители свое шествие своевременно не замыкали, и тогда ничего не видящий из-за подноса официант наваливался на них сверху, окатывая с ног до головы липкими напитками.
На полпути они почувствовали, как их захватила вибрация ритмических пульсаций оркестра. Немного ниже они получили по ушам смесью звуков, исторгаемых кларнетом и трубой, которые быстро карабкались друг по дружке, достигая тем самым за очень короткий промежуток времени небывалых высот. Когда они оказались внизу, они услышали рассеянный гул. Тут было и шарканье ног, и лапанье верхних частей туловища, и доверительные смешки, и просто хохот, а также более резкие звуки — рыгание из недр организма и резкие возгласы на фоне звяканья стаканов с газосодержащей водой. Все это было неотъемлемой частью атмосферы баров класса полулюкс. Глазами Анн искал свободный столик и, найдя его, кивнул Бирюзе, которая и добралась до него раньше всех остальных. Они заказали по взбитому портвейну.
Музыка не смолкала
Они вернулись к столику. Теперь пришла очередь Анжеля приглашать Бирюзу на танец. Она улыбнулась, сказала «да» и поднялась со стула. Это был опять медленный танец.
— А где вы познакомились с Анном?
— Это было недавно, — начала она.
— Месяц-два тому назад?
— Да, — сказала Бирюза. — На вечеринке у друзей.
— Может быть, вам не хочется со мной об этом разговаривать? — спросил Анжель.
— Я люблю говорить о нем.
Анжель еще очень плохо знал ее, но то, что она успела сказать, уже причиняло ему боль. Он и сам, пожалуй, не смог бы объяснить почему. Каждый раз, когда на его пути попадалась красивая девушка, в нем просыпался собственник. Ему хотелось иметь на нее права. Но что поделаешь, Анн был его другом.
— Он исключительный человек, — сказал он. — Очень талантливый.
— Это я сразу заметила, — кивнула Бирюза. — У него потрясающие глаза и классная машина.
— В институте ему все очень легко давалось. Другим же приходилось вкалывать часами.
— Он физически очень крепкий, — сказала Бирюза. — Много занимается спортом.
— За три года он не провалил ни одного экзамена.
— И потом, мне нравится, как он танцует.
Анжель тщетно пытался с ней справиться, но она упорно шла не в такт. Тогда ему пришлось отодвинуть ее от себя: пусть уж танцует как хочет.
— Правда, у него есть один-единственный недостаток, — сказал Анжель.
— Да, — согласилась Бирюза. — Но это не важно.
— Но от него можно избавиться, — заверил ее Анжель.
— Ему нужно, чтобы им все время кто-то занимался, он один не может.
— Наверное, вы правы. Кстати говоря, с ним всегда кто-то есть.
— В то же время мне бы не хотелось, чтобы вокруг было слишком много народу, — задумчиво добавила Бирюза. — Только верные друзья. Вот вы, например.
— Я верный друг?
— Только я вас увидела, я тут же пожалела о том, что вы мне не брат. Именно брат…
Анжель понуро опустил голову. Нельзя сказать, чтобы она его очень обнадежила. Конечно же, он не умеет улыбаться так, как Анн. Все дело именно в этом. Бирюза продолжала танцевать не в такт, наслаждаясь при этом музыкой, как, впрочем, и остальные танцующие. Было дымно и душно, и ноты с трудом продирались сквозь серую пелену вокруг пепельниц с отдающими богу душу окурками; на пепельницах красовались рекламные надписи, где речь шла о компании Дюпон с офисом на рю Отфей, и было изображено в уменьшенном масштабе больничное судно, а также некоторые другие предметы ухода за больными.