Осень
Шрифт:
Юнь не обращала внимания на Шу-чжэнь, ее мысли были заняты Шу-хуа:
— У Шу-хуа действительно на редкость жизнерадостный характер. А нам и хотелось бы лишний раз посмеяться, да не хватает духу. Интересно, в чем секрет ее жизнерадостности. Я бы с удовольствием поучилась у нее.
— Одни говорят, что я завзятый оптимист. Другие, что я веду себя не так, как подобает девушке. Третьи, что я грубиянка. А мне кажется, что я такой человек: серди меня — я не умру от этого, пугай — не запугаешь, — самонадеянно заявила Шу-хуа и приказала: — Греби,
— Если это правда, то это в высшей степени похвально. Не надо только все время хвалиться, а то лопнешь, — подзадоривала. Цинь.
— Не веришь? Подожди, сама увидишь, — выпалила Шу-хуа, работая веслами.
— Шу-хуа, я не люблю льстить. Но твой характер действительно заслуживает восхищения. Нам до тебя далеко, — с завистью произнесла Юнь и подумала: если бы у ее сестры Хой был такой же характер, ее не постигла бы столь печальная участь. Грусть наполнила ее сердце.
— У Шу-хуа действительно хороший характер. Поэтому последнее время она очень нравится Цзюе-миню. Но, очень жаль, Шу-хуа, что ты по-настоящему не берешься за учебу. Было бы хорошо, если бы ты взяла пример со своей старшей сестры, — серьезно сказала Цинь.
— Говоря по правде, Цинь, я немного ленива и не хочу ограничивать своей свободы. Да и усидчивости не хватает. Сколько ни учись — конца не видно. Кроме того, не знаешь, найдешь ли применение своим знаниям. Терпения не хватит и бросишь. В древних книгах написано: «На один жаркий день — десять дней морозных». По совести говоря, у меня именно так и получается, — откровенно призналась Шу-хуа.
— Такой характер нужно менять. Люди, подобные тебе, должны больше чем кто бы то ни было думать о будущем. Одному мужеству без знаний — грош цена, — горячо убеждала ее Цинь.
— Но одни знания без мужества еще хуже, — возразила Шу-хуа.
— Шу-хуа, с тобой говорят серьезно. Никто над тобой не смеется, — нахмурилась Цинь. Улыбка сбежала с лица Шу-хуа, и она ласково промолвила:
— Я верю в твои добрые намерения и знаю, что у меня скверный характер. Учиться необходимо, но ведь меня никто не направляет, да и наша семья не создает подходящих условий для учебы. Поэтому я утратила всякий интерес к занятиям. Вот, например, занятия английским языком. Как только Цзянь-юнь уехал, некому было со мной заниматься, и сейчас я уже почти все перезабыла.
— Ну о том, что некому тебя учить, не стоит печалиться. У тебя есть Цзюе-минь, да и я могу тебе немного помочь. Что же ты раньше не говорила? А мы думали, что ты сама не хочешь заниматься и несправедливо тебя укоряли, — с сожалением сказала Цинь.
Шу-хуа вдруг вспыхнула и смущенно улыбнулась.
— Это правда. Я действительно ленива и не очень люблю заниматься. Когда нет желания, трудно чего-нибудь добиться. Где уж тут обращаться к кому-нибудь за помощью. — Помолчав она продолжала: — Хватит бездельничать. Теперь я возьмусь за ум. Цинь, если ты согласишься мне помочь, то
— Теперь я узнаю свою сестру Шу-хуа. Вот это разумно, — удовлетворенно похвалила Цинь, и лицо ее просветлело. Она не заметила, каким завистливым, робким и тоскливым взглядом украдкой смотрела то на нее, то на Шу-хуа прильнувшая к ней Шу-чжэнь.
— С этого дня ты моя наставница. Но помни, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Потом не раскаивайся! — обрадовано воскликнула Шу-хуа. Хотя она гребла без особых усилий, лодка уже приблизилась к рыболовной беседке. Тут их ждала лодка Цзюе-миня.
— Шу-хуа, быстрее! — крикнул Цзюе-минь.
— Где ты выкопала это изречение? Не забивай себе голову старыми романами. От них можно рассудка лишиться. Я-то не раскаюсь, боюсь, как бы ты не пожалела, — улыбнулась Цинь. Ей понравился ответ Шу-хуа.
Шу-хуа не ответила Цзюе-миню и обратилась к Цинь:
— Не знаю, когда на меня нападет лень, но ты мне спуску не давай. Ведь ты теперь моя наставница.
Лодка причалила к каменной лестнице. Цзюе-минь, услышав последние слова Шу-хуа, полюбопытствовал:
— Кто это твоя наставница, сестра?
— Цзюе-минь, я заполучила ученицу. Как, по-твоему, хороша? — ответила Цинь за Шу-хуа.
— Ну, в таком случае я буду старшим наставником, — весело ответил Цзюе-минь.
— А кто тебя приглашает на эту должность? — выпалила Шу-хуа и затем спросила: — Брат, что вы не сходите на берег? Я схожу.
Она порывисто поднялась, собираясь спрыгнуть на лестницу. Лодка закачалась.
— Потише, Шу-хуа, — предостерег Цзюе-синь с другой лодки.
— Осторожнее, барышня! — закричала и Цуй-хуань.
— Сядь, Шу-хуа! — в один голос воскликнули Юнь и Цинь.
— Не спеши, подожди, пока мы сойдем, — сказал Цзюе-минь и шагнул на лестницу. Он придерживал лодку за борт, чтобы помочь Цзюе-синю сойти. Мэй с трудом удерживал равновесие. Цзюе-синь, стоя на берегу, протянул ему руку и помог выйти из лодки. Ци-ся сошла последней. После этого они привязали лодку к свае и вернулись, чтобы помочь сойти на берег остальным. Шу-хуа уже была на лестнице. Цзюе-минь держал лодку за борт. Шу-хуа за руку свела на берег Юнь. Цинь вышла сама и вытащила за руку Шу-чжэнь. Маленькие ножки Шу-чжэнь почти не были приспособлены для хождения. Последней сошла на берег Цуй-хуань с корзиной в руке. Цзюе-синь с Мэем были уже почти на самом верху.
— Пойдемте-ка и мы, — обратилась Цинь к Юнь, пропуская ее вперед. Но Юнь в свою очередь уступала ей дорогу. Шу-хуа, стоявшая позади, не выдержала:
— Пока вы тут церемонитесь, я пройду. — И она протиснулась вперед. Цинь и Юнь посмеялись и перестали церемониться. Юнь пошла впереди, а сзади, взявшись за руки, шли Цинь и Шу-чжэнь. Поднявшись к беседке, девушки увидели Цзюе-синя и Мэя, которые, прислонившись к решетчатой балюстраде, опоясывающей озеро, вели беседу. Подойдя к ним, все остановились и стали любоваться открывшимся пейзажем.