Осень
Шрифт:
— Мэй тряпка. Доведись мне, я бы ни за что не согласилась на эту свадьбу! — возмущалась Шу-хуа.
— А ты волнуешься больше, чем Мэй, — рассмеялась Цинь, даже Юнь улыбнулась.
— Дядя говорит, что семья Фэн из поколения в поколение отличалась образованностью и что дед барышни Фэн обладал глубокой эрудицией и высокими моральными качествами…
Не дав Юнь закончить, Цинь перебила ее.
— Это Фэн Лэ-шань?
Подумав, Юнь отвечала:
— Кажется, да. Но точно не помню. Говорят, что имя барышни Фэн — Вэнь-ин.
— Наверняка он.
Юнь изумленно взглянула на Шу-хуа, потом на Цинь и с недоумением спросила:
— Как, вы знаете? Что он за человек?
Цинь хотела было ответить, но промолчала. Шу-хуа запальчиво воскликнула:
— А разве ты забыла? Эта барышня Фэн когда-то должна была стать нашей невесткой. Цзюе-минь не согласился, и сватовство расстроилось. Вот уж никак не думала, что она еще не замужем и попадет в ваш дом. — В словах Шу-хуа слышалась насмешка. Ей доставляло удовольствие высказывать свои мысли, и она нисколько не считалась с тем, что ее слова могут произвести неприятное впечатление на окружающих.
Юнь слегка нахмурилась и не отвечала. Госпожа Чжоу лежала на софе, легонько покачивая головой. Ей не нравилось, что Шу-хуа говорит такие вещи: слова дочери унесли ее в область воспоминаний, похожих на дурной сон, который с ужасом вспоминаешь при пробуждении. Необъяснимая грусть охватила ее. Глубоко задумавшись, она старалась побороть эту грусть.
Цинь тоже мысленно перенеслась в прошлое. Но мысли ее проносились быстрее, и она без труда подавила неприятные воспоминания. Чувствуя, что в комнате сейчас воцарится гнетущее молчание, она хотела перевести разговор на другую тему, чтобы разрядить обстановку, но в это время за дверьми послышались шаги, дверная занавеска раздвинулась и на пороге появилась стройная, сильная фигура Цзюе-миня. Его приход рассеял гнетущую атмосферу.
— А, Цзюе-минь! Лёгок на помине! — обрадовалась Шу-хуа.
Юнь поспешно встала и поклонилась. Цзюе-минь с улыбкой поклонился ей в ответ. Оба сели.
— Что заставило вас вспомнить обо мне? — спросил Цзюе-минь.
— Мы говорили о барышне Фэн, — ответила Шу-хуа и, глядя на Цзюе-миня, улыбнулась.
Улыбка мгновенно сбежала с лица Цзюе-миня, и он глухим голосом промолвил:
— Я знаю: Мэй вместо меня будет нести этот крест.
— Какой крест? Зачем такие пышные слова? Не понимаю, — намеренно громко рассмеялась Шу-хуа, вызвав у всех улыбку.
На лице Цзюе-миня тоже появилась улыбка, но он тут же спрятал ее. Не обращая внимания на Шу-хуа, он вполголоса произнес:
— Здесь очень душно, — и посмотрел в окно. Внутренний дворик был залит светом. Солнечные лучи играли на каменных плитах дорожки. По обеим сторонам дорожки в горшочках стояли весенние цветы, чуть колеблемые ласковым дуновением теплого ветерка. Обрамленные зелеными листочками, они еще ярче пламенели в солнечных лучах. На коньке крыши неумолчно чирикали воробьи. Из разноголосого гомона выделялась нежная, ласкающая слух, песенка дрозда.
— Пойдем-ка лучше пройдемся, — предложил
Цинь кивнула головой, встала и вежливо обратилась к госпоже Чжоу:
— Тетя, разрешите нам пойти погулять с Юнь!
— Зачем такие церемонии, Цинь? Конечно, идите. Вам, молодым, только и веселиться. Чего же сидеть со мной в комнате? — ласково сказала госпожа Чжоу.
— Мы пойдем в сад, — горячо подхватила Шу-хуа.
— В сад, — повторила обычно молчаливая Шу-чжэнь. Она беззаботно улыбнулась, но в уголках ее глаз застыла грусть одиночества.
Пойдемте с нами, тетя. Мы хотим погулять вместе с вами, пригласила Юнь госпожу Чжоу и поднялась.
Правда, тетя, пойдемте с нами. Нам будет еще веселее. Сегодня вечером мы будем играть в «пилань». И вы с нами сыграете, — с живостью подхватила Цинь.
— Я согласна. А потом будем играть в застольные игры, и проигравшие будут пить вино, — обрадовалась Шу-хуа.
— Я не буду играть в «пилань» и не хочу бесплатного угощения. Приглашаю вас сегодня вечером к себе, — оживилась госпожа Чжоу.
— Мама, мы сегодня вечером соберемся на веранде, — весело сказала Шу-хуа.
— Хорошо. Пусть будет по-вашему, — согласилась госпожа Чжоу. — Ну, вы идите, я приду немного погодя. — И затем шутливо добавила: — Только смотрите не перессорьтесь.
Цинь нарочно надула губы и заметила:
— Тетя опять смеется над нами. Что мы, маленькие, чтобы ссориться! Вот подождите, тетя, вам наверняка придется выпить в наказание за проигрыш.
— Если ты выиграешь у меня, я, конечно, выпью. А вот подожди, скоро твои сестры поднимут тост за тебя и тебе тоже придется выпить, — насмешливо воскликнула госпожа Чжоу.
Цинь поняла шутку, улыбнулась и, смущенно промолвив:
— Где уж мне переговорить вас, — вместе с Юнь вышла из комнаты.
Госпожа Чжоу с улыбкой смотрела вслед Цинь. Когда сестры скрылись, она искоса взглянула на стоявшую рядом Ци-ся, лицо которой выражало нетерпение.
— Ци-ся! — приказала она, — сейчас кальян мне не нужен. Отправляйся в сад прислуживать барышням и кстати позови Чжан-сао.
Лучшего приказания Ци-ся не могла и ожидать. Она живо ответила: «Слушаюсь» — и легкими шагами выбежала из комнаты.
Шу-хуа шла впереди, за ней Цзюе-минь. Юнь и Цинь шли позади и разговаривали. Шу-чжэнь ни на шаг не отходила от Цинь, иногда Цинь брала ее под руку. Эта одинокая девушка видела в Цинь единственную опору. Только рядом с ней, слыша ее звонкий, жизнерадостный, уверенный голос, она чувствовала, что ей немного веселее.
Цуй-хуань замыкала шествие и слышала разговор Цинь и Юнь. Сегодня у нее было какое-то странное настроение. Она беспрерывно смотрела по сторонам. Все ласкало ее взор: цветы, трава, деревья, вода, камни, птицы, бабочки, стрекозы… Она чувствовала, как радость наполняет все ее существо. На лице ее показалась улыбка. Необъяснимая тоска, которая последние несколько месяцев терзала душу, сейчас исчезла, словно под дуновением легкого ветерка.