Осенние сказки
Шрифт:
И сказка эта стократ драгоценнее, если Яса повернется, подбрасывая хворост в огонь, и медные ее распущенные кудри случайно коснутся его плеча.
Локти ее были шершавыми и острыми, ладони - жесткими, мозолистыми, с множеством царапин, шрамиков и трещин… Ярр, привыкший к белым, мягким холеным ручкам знатных дам, не мог даже представить, что женские руки могут быть – такими.
Вот эта – от костра… обожглась недавно, когда обед готовила, - смеясь, объяснила Яса. – А мозоли – от топора, от вожжей…
А это? – он коснулся длинного, тянущегося через запястье к
Это… - Яса едва слышно вздохнула, - это мы недавно в Приморье не ко двору пришлись. Камнями нас закидали… Удирать пришлось… Агель ногу вывихнул, Тису макушку рассекли, а мне – вот, по плечу попали.
Разве так бывает? – поразился Ярр.
По-разному бывает, - ответила она беззаботно. – Где-то монеты, где-то – камни. У них там недавно бунт был, оказывается, а мы не знали – сыграли свою «Сказку о принце», вот и получили…
Тебе трудно? – неловко спросил Ярр – и сам понял, каким глупым был его вопрос.
Но девушка пожала плечами:
Почему же? Нет, обычно. Это же… ну, у меня жизнь такая. Я другой не знаю и не помню. Зимой, конечно, тяжеловато… а так – ничего. И это все-таки лучше, чем в деревне… у нас – дорога, новые люди, новые места. Всю жизнь доить одних и тех же коров – я бы не смогла, наверное. – И улыбнулась: - Просто вы не привычны к такому, господин. А мне чудной кажется ваша жизнь, я бы не смогла, как вы – целый день судьбы чужие в руках держать…
Он подарил ей шелковый платок – цвета глубокой морской волны, мягкий и переливающийся в руках, почти невесомый. Яса было вспыхнула, засияла от удовольствия, осторожно касаясь шелка тонкими пальцами. Но потом посерьезнела вдруг и сказал строго:
– Спасибо, господин Ярр, но только… не нужно такого больше. Такой только благородным носить, а я… кто вы – и кто я, - и вздохнула едва слышно.
Ярр обиделся бы, если б не понимал, что она права. Гордая…
Он боялся коснуться ее руки, боялся сказать лишнее слово, чтобы не обидеть девушку. Таких, как она, княжич мог бы взять десятками – на день, на два, как игрушки, и никто бы слова ему не сказал. Он знал это, но никаких прав ему это знание не давало, потому что Яса – одна такая на всем свете. И не девчонка-простолюдинка она – благороднее, чем у иных дам, каждое ее движение, и наклон головы, и строгие взгляды. Подумать лишь, что несколько дней назад, он не знал, где живет его счастье. За одно ее слово он мог бы достать звезду с неба, как те царевичи, о которых она рассказывала…
Возвращаясь домой уже в темноте, Ярр, не зажигая свечи, бросался на кровать и блаженно закрывал глаза – перед внутренним взором вставало ее лицо. Рукава его рубашки, казалось, хранили слабый аромат ее волос и рук - запах сухой, нагретой солнцем травы на закате. Потом вскакивал и хватался за кисти.
Теперь он рисовал стремительно и ярко – словно пел, и каждый его рисунок дышал радостью. За несколько дней Ярр похудел, глаза его светились счастливым огнем, и только слепой мог бы не заметить этого…
– Зачем она тебе? – недоумевая, спросил его Бор.
Брат
– Девчонок в городе пруд пруди… не одна, так другая… на два дня – не все ли равно, кто?
– Ты не понимаешь, - тихо сказал Ярр. – Она не такая, как все…
– Актерка, - пожал плечами Бор. – Какая разница-то – актерка ли, прачка ли, кухарка? Ты ведь не жениться на ней собрался…
– Молчи, брат, - едва слышно промолвил Ярр. – Молчи…
Бор помолчал. А потом проговорил только:
– Ох, смотри, Ярр, смотри. Зная тебя…
И ушел, не желая продолжать разговор.
В прежние времена Ярр, наверное, озадачился бы, а может, и обиделся вовсе. Но не сейчас. Сейчас его несла, словно на крыльях, та необыкновенная легкость, что снова вернулась в его душу после знакомства с Ясой. Давно, как давно не чувствовал он ничего подобного…
Это были самые длинные и самые короткие дни в его жизни. Пролетели они – всего пять – стремительно, словно пять мгновений.
На шестой день Ярру удалось освободиться только к вечеру. Солнце стояло уже низко, и от деревьев на траву протянулись тени, когда он, оседлав коня, привычным маршрутом двинулся по улицам города. Сегодня он обещал им нарисовать афишу; следовало поторопиться, пока опять не зарядили дожди и достаточно света. Коробочки с красками побрякивали в притороченной к седлу суме.
По обыкновению, на постоялом дворе было людно, и если кто и обратил внимание на неброско одетого юношу, то скорее как на владельца красавца-коня. Ярр опасался не застать актеров – мало ли, может, уже началось выступление. Но хозяин кивнул ему, и Ярр с облегчением увидел на заднем дворе знакомый яркий фургон.
У костерка на корточках сидел Агель и что-то помешивал в котелке над огнем. От котелка поднимался пар. Ярр принюхался и поморщился. Клей.
– Добрый день, Агель, - поздоровался он.
– И вам не хворать, - буркнул старик мрачно.
– А Яса где? – весело спросил Ярр, не обращая внимания на мрачность клоуна. – Мы… я обещал ей рисунок сегодня закончить.
– На рынок она пошла, - сообщил Агель. – И Тис с нею...
– Жаль, - огорчился Ярр. – Я всего на пару часов смог выбраться.
Старик покряхтел и поднял на него темные глаза. Ярр поежился – таким пристальным и оценивающим показался ему этот взгляд.
– Вот что… господин Ярр, - Агель похлопал рукой рядом. – Присядьте-ка… разговор у меня к вам.
Ярр послушно опустился прямо на землю. И улыбнулся мягко:
– Я слушаю вас…
Агель опять покряхтел, пожевал губами. Отвернулся.
– Вот что… господин Ярр. Дело такое… деликатное. Словом… просить я хотел…
Ярр усмехнулся про себя. Этого можно было ожидать, странно лишь, что старик так долго медлил. Чего, интересно, он попросит? Денег? Уладить дела с хозяином? Бумаги выправить? Коня нового?