Осенние

Джиллиан

— Я перезвоню.

Я покосилась на него. Ладно. Сам предложил подвезти — пусть сам и раскаивается. Знает же, что спрошу.

— А зачем тебе знать, во сколько заканчиваю?

— Пойдёшь со мной на вечеринку к одному перцу. Празднуем первое. Наших там много будет. Ну, и с других курсов тоже.

— Но при чём тут я?!

— Наши, как и я, заканчивают последний курс, — с подчёркнутым терпением объяснил Женя. — Ты вроде как тоже наша. Кто-то из ребят предложил позвать тебя. Хватит этого объяснения?

— Пока — да.

Теперь покосился он, но больше ничего не сказал. А минут через пять расслабился. Кажется,

он ожидал, что я начну задавать один за другим вопросы. Но мне было не до того. Вот говорят же, что планировать собственное свободное время слишком конкретно нельзя! Только я придумала, что буду сегодня вечером делать, — и на тебе. Придётся переигрывать. С другой стороны — хоть чуть-чуть забыть о вчерашнем тоже неплохо бы. Ещё неизвестно, смогу ли рисовать сегодня… Подняла слегка руку, посмотрела на отчётливо дрожащую ладонь. Ужас…

Мне очень хочется на эту вечеринку. Для меня после окончания университета была единственной отдушиной Таня, которая водила меня по всяким кафешкам. Я, конечно, привыкла, что с моим дурацким расписанием очень трудно куда-то целенаправленно попадать. На всякие торжества или празднества. Но иногда очень хотелось побыть среди весёлой толпы, потанцевать и подурачиться.

Когда я обнаружила свои странные таланты — сначала неплохо для дилетанта рисовать, потом угадывать несчастье с человеком, я забилась в такую раковину, что в скором времени поняла: я вообще разучилась общаться с людьми вне работы. Одичала — в общем… Усмехнулась себе. Если на вечере, куда так своеобразно пригласил меня Женя, будут знакомые с Арбата, уже легче.

— Вон тот дом — там наша контора. Ага, слева.

Машина мягко качнулась. Я осталась сидеть на месте.

— Ну? Что?

С трудом сдерживая смех, я паинькой посмотрела на него.

— Жень, дверцу-то я захлопнула, а как открыть — не знаю.

Перегнулся через меня, опять-таки бесцеремонно опершись на мои колени, и открыл. После чего недовольно напомнил:

— Перезвоню через час — узнать, во сколько за тобой заезжать.

Посмотрев его шикарной машине вслед, я упрямо подумала: «А я всё равно не понимаю, почему ты вдруг заинтересовался моей скромной персоной! Неужели только из-за того, что я стала героиней некоего триллера?»

И спокойно пошла к лестничке, ведущей в наши рабочие «апартаменты».

Понедельник — день тяжёлый. Только я появилась на пороге приёмной, как начальство — приземистый плотный крепыш, лет сорока, с намеченной лысиной, именуемый Порфирием Ивановичем (всегда восхищалась его имечком!), немедленно возопило, грохнув кулаками по столешнице, отчего подпрыгнули два допотопных телефона:

— Иди быстро к себе! Там наши неграмотные дуры не могут разобраться с профессорскими записями!

При чём тут неграмотные? Если почерк у того профессора, как у пьяной вдрабадан курицы? А то этот профессор впервые к нам попадает! Да мы его знаем… Ой, дай Бог памяти — без малого лет семь, коллеги сказали. До меня ещё в контору захаживал.

— Здравствуйте, — вздохнула я и пошла через приёмную к себе, в комнату машинисток. Приёмная у нас такая, что является одновременно и проходной комнатой, объединяя шесть рабочих комнатушек.

В этой комнатушке у нас один компьютер — мой. И несколько допотопных пишмашинок, из которых только три на ходу. Нас, машинисток, на данный момент четыре человека. Из них только я печатаю

на компьютере… Как же наши дамы обрадовались моему появлению! Для меня заказов пока не появлялось, так что я с чистой совестью уселась на краешек собственного стола с компьютером и принялась диктовать Машеньке (ей за шестьдесят, но её все зовут именно Машенькой) записи с кипы замусоленных листов, в которых, как чуть позже выяснилось, ещё и нумерации страниц не хватало.

Рабочий день полетел. Едва успели закончить с записью под диктовку, появились заказы и для меня. А поскольку в записи надо было не только внимательно вглядываться, но и вчитываться, то на долгое рабочее время я просто выпала из реальности.

От звонка мобильника, лежащего на столе, откровенно подпрыгнула.

— Ну что? — спросил Женя. — Во сколько будешь свободна?

Стирая пот со скул и с облегчением глядя на экран компьютера с открытым файлом, я посмотрела на заказы, прикинула время выполнения.

— А во сколько вечеринка начинается?

— Алён, ты соображаешь, что говоришь? Кто идёт на начало?

— Тогда после восьми.

— Переодеться успеешь?

Я мысленно зарычала. А может, ну её на фиг, эту вечеринку?

— Джинсы и блузка — допустимо?

— Нормально. Заеду в девять.

Задумавшись, поняла, что свободный вечер дома пропал напрочь. Но и такого больше не будет за весь год, чтобы кто-то пригласил куда-то. А мне… хочется.

… Оказалось, что правильно хотелось. Квартира «перца» оказалась шикарной. Через пять минут я в ней без Жени заблудилась бы. А народ всё прибывал. В полутёмных комнатах было просторно. Меня окликали знакомые голоса, и, всмотревшись в неровно скачущую от светомузыки тьму, — я радостно здоровалась со знакомыми ребятами. Добрались до широкой залы, где играл настоящий эстрадный ансамбль и где танцевали. Женя снизошёл протанцевать со мной вальс — ну, тот, в котором, обнявшись, топчутся на месте. Потом подошли парни из арбатских знакомцев, тоже потанцевала. Потом девочки зазвали в круг, познакомили с теми, кого я ещё не знала, снабдили мороженым и ценными указаниями, в какой комнате находится «шведский» стол.

Наверное, за целый день я начала забывать вчерашний ужас. Его просто перебили новые впечатления. Поэтому по сердцу буквально шарахнуло, когда, проходя мимо одной из комнат, я внезапно увидела лохматого парня.

Он сидел в одном из кресел, в окружении двух из трёх друзей, которые были с ним на Арбате. Я спряталась за раскрытой дверью, встревоженно вглядываясь в него. Он был спокоен. Наверное, день был тоже довольно суетливым, и парень смог забыть то потрясение, которое испытал вчера… Вздохнув, я стала решать, оставаться ли на вечеринке дальше, или сбежать от греха подальше: а вдруг нечаянно столкнёмся?

Лёгкую беседу прервал звонок мобильного. Я только было ступила шаг от двери, всё ещё держа компанию в поле зрения… Лохматый парень привстал, не прерывая разговора, и, достав из заднего кармана джинсов телефон, снова сел.

Парни замолчали, давая ему возможность поговорить.

— Что? — громко спросил лохматый. — Не слышу! Говори громче!.. — Неожиданно он вскочил с кресла. — Что?! Не может быть! Когда?!

Его растерянно блуждающий взгляд резко остановился на мне, не успевшей встать в сторону. Медленно опустилась рука с мобильником, всё ещё тревожно звучащим.