ОСЕННИЙ ЛИС
Шрифт:
– Нет. Больше ничего. Я тебе что-нибудь должен?
Медведь, почти невидимый во тьме, помотал головой.
«Ты уже заплатил мне сполна.»
– Но я…
«Потрогай свой браслет.»
Пальцы травника коснулись колючего металла, ощутили холодную гладкость камня и нащупали подвеску.
Одну подвеску.
– Я… оборвал ее? Когда?
«Во время разговора. Шар. Он означает…»
– Я знаю. Понимание.
«Да. Шар вбирает все и собирает воедино.»
– Ну а тебе-то с этого какая выгода?
«Плох тот мудрец, кто не желает стать еще чуть-чуть мудрей. Ты
Жуга молчал.
«Прощай, – сказал медведь. – Когда мы снова встретимся, ты, наверное, будешь другим.»
Зверь повернулся и исчез без шума, словно бы и вовсе не был.
А еще через некоторое время тьма поглотила человека на холме.
Листы у колдовской книги были изорванные и обгорелые. Коричневая кожа переплета покрылась тонкой сеткой бесчисленных трещин, причудливо изогнутую медь кованых застежек затянула патина. Рука, листавшая страницы, двигалась медленно и осторожно. Шуршал пергамент. Мелькали заглавия.
«О просветлении металлов…»
Не то.
«Коловращенье воздуха, инако смерчем именуемое…»
Не то.
«Заклятие лунной тьмы…», «Огнистый столп…», «Крашение стекла…», «Об отыскании источников…», «Кровавое безумие…»
Не то. Не то. Все – не то!
Внезапно рука замерла. «Заговор воды»– гласил заголовок. Читавший наклонился поближе к странице.
Сей ритуал способен показать картину происходящего
далеко от тебя, а расстояние то способно быть дву на
десять верст а может и поболее и все показан
будет верно истинно и неизменно ежели толь
было заранее искривлено. Для того же, чтобы загово
сей произвесть и увидеть то чего желаемо потреб
сосуд широеглубокий с темными дном и темны
же стенкалнить его водой прозрачною и чистою
а после занить окна а быть горящей лишь одно
свече из воску. Добавь туда крови немного соли мал
щепоть и см ы сосновой. Кр лучше взять ребячию
али бабы носях, а гово ри том потребно так:
ода ключева ебе об и глаз те
скау
– Вот черт… – пробормотал Реслав и закусил губу. Перевернул страницу и снова повторил: – Вот же черт…
Остальное было уничтожено огнем.
* * *
В то утро Реслав отправился к колодцу самолично. Вообще, конечно, по воду ходить – работа не для мужика, но что тут поделаешь, когда жена вот-вот должна родить? Не таскать же ей ведра! А в конце лета не так уж и много работы.
Над землей стлался туман. Небо посветлело, близился восход. Замшелый сруб колодца на углу двора был холоден и влажен. Реслав рассеянно столкнул с поребрика ведро и потянул за веревку. Журавель заскрипел, нагибаясь, в глубине колодца глухо плюхнуло. Реслав наполнил до краев одно из принесенных ведер, вытянул еще одно и вдруг замер, удивленный.
Отражения в воде не было.
«Сплю,» – решил Реслав, зачерпнул горсть воды и плеснул себе в глаза. Утер лицо полой рубахи и
Ничего не изменилось. Сквозь прозрачную воду прекрасно виднелось дно и стенки ведра, но больше – ничего. Реслав качнул ведро и задумался: не лучше ли вылить от греха подальше? Наклонился над вторым ведром – вода, как вода. И отражение на месте.
– Ну и дела…
Реслав поскреб в затылке и уже собрался вылить воду вон, да вновь остановился. Всмотрелся вглубь ведра и похолодел.
Отраженье появилось. Только отражала вода почему-то не Реслава, а совершенно чужое лицо. Человек что-то говорил – губы его беззвучно шевелились. Реслав склонился ниже, постепенно узнавая знакомое скуластое лицо, белеющий шрамом висок и рыжую копну взъерошенных волос.
– Жуга… – оторопело выдохнул Реслав. Протер глаза и снова заглянул в ведро. – Чтоб мне сдохнуть – Жуга!
Откуда шло виденье? Где он находился? Судя по всему, Жуга не слышал Реслава и не видел – говорил он с кем-то другим. О чем он говорил, Реслав не мог понять, хоть порою казалось, что еще чуток, и шевеленье губ оформится в слова, по ходу дела обретая смысл, но – нет, не обрело. А через несколько минут поверхность воды вдруг подернулась рябью, рыжий лик ведуна растаял, и из темной глубины ведра на Реслава уставилось немного ошалелое отражение его собственной бородатой физиономии.
В хату Реслав вернулся непривычно задумчивый, вылил воду в бочку и уселся у окна, подперев голову рукой.
– Ты куда запропастился? – осведомилась Ганна. – Или случилось чего?
Просыпалась теперь Ганна поздно, да и полежать в постели предпочитала подольше. Живот ее округлился, взгляд синих глаз сделался мечтателен, рассеян и немножечко тревожен. Заметно отросшие волосы свои она держала в роспуске, рубашки носила свободные, и от этого всего заметно похорошела.
– Все хорошо, – сказал Реслав, улыбнувшись. – Просто – ведра заодно помыл.
В другое время Ганка непременно уловила бы фальшивые нотки в его голосе, но сейчас, подобно многим женщинам в тягости, она немного отупела. Мысли ее сейчас способны были течь лишь в одном направлении, что Реслава вполне устраивало: рассказывать о странном водяном видении ему совсем не хотелось.
За завтраком Реслав все больше молчал, а после с головой залез в сундук, выволок оттуда старую книгу мага Рохобора, прихваченную год назад вместе с прочим барахлом из замка пана Пелевешича, перелистал ее, но ничего, что могло бы объяснить произошедшее, найти там не сумел.
Вот разве заговор воды…
Он бросил беглый взгляд на Ганну. Палец у нее был перевязан – ранила вчера, покуда наполняла самовар. Кровь вполне могла попасть в ведро. Да и соль со стола тоже. Реслав вздохнул и в сомнении покачал головой: а как же наговор? Нет, не то. Все – не то.
К полудню заявился Довбуш. Посидели с пивом, а попутно сговорились съездить в город на другой неделе. Когда ж старик направился домой, Реслав засобирался тоже: «Провожу.»
– Ты вот что, Довбуш, – начал он, едва лишь вышли со двора. – Такое дело у меня, что надо бы из дому мне на время уйти.