ОСЕННИЙ ЛИС
Шрифт:
Маг потерял дар речи и только разевал беззвучно рот, как выброшенная на берег рыба. Яльмар устало посмотрел на Золтана: пристукнуть старикашку? Тот помотал головой, и викинг со вздохом достал кошель.
– Сколько я тебе должен?
Чучело крокодила оборвалось и с грохотом рухнуло на пол.
* * *
Над портовой гаванью светило солнце. С криками метались чайки, скользили над водой, охотясь за объедками, взмывали вверх, выписывая
Яльмар заглянул в большой бочонок и вытряс в кружки последние капли пива. Отставил его в сторонку.
– Бьярни! Унеси в трюм, – кивнул он одному из своих моряков и повернулся к друзьям. – Ну что, по полной напоследок?
– Давай. – Жуга кивнул и принял кружку.
– За что пьем? – поинтересовался Золтан.
– Как насчет того, чтоб встретиться опять? – предложила Зерги. Линора неодобрительно поджала губы, но промолчала.
– Неплохо, – одобрил Яльмар. – Только чтоб не так, как сейчас.
– Ты же любишь приключения, – усмехнулся Золтан.
– Очень много хорошо – тоже плохо, – рассудительно заметил викинг.
Кружки сдвинулись. Опустели.
– Пора, – сказал варяг. – Отчаливай!
Линора, Золтан и Жуга спрыгнули на пирс. Сходни тут же убрали. Весла дружно опустились на воду, и кнорр отвалил от причала и сначала медленно, а затем – все быстрее стал выгребать на середину гавани. Невысокая фигурка в зеленом и коричневом помахала им рукой с кормы корабля; золото браслета засверкало в солнечных лучах. Жуга помахал в ответ, поправил меч за спиной и вздохнул.
– Явится еще раз – глаза выцарапаю, – процедила сквозь зубы Линора.
– Лин, перестань, – Жуга нахмурился. – Опять перебираешь старые обиды!
Девушка отвернулась.
– Ее-то ты, наверно, никогда не забудешь, – сдавлено сказала она. Повернулась к травнику. – Ты меня хоть немного-то любишь?
– О господи… – Травник закатил глаза. – Ну сколько можно говорить! Конечно, да.
– Я тебе, наверное, теперь никогда не поверю.
– Ну вот… ну что мне делать с ней? – Жуга растеряно взглянул на Золтана.
– Привыкни, – усмехнулся тот. – Или заведи другой ковер.
– Ковер? – Линора прищурилась, почувствовав подвох. – Какой еще ковер? При чем тут ковер? А, Жуга? Ну при чем тут ковер?
– Я потом тебе объясню, – уклончиво ответил тот. – Хм… А я-то думал, вы расстались мирно. Зря, выходит, думал. Зачем же ты тогда отдала ей второй браслет?
Линора замялась. Потеребила ожерелье и покосилась на запястье, где золотом отблескивал оставшийся браслет. По просьбе Золтана Орге заново вставил в оправу все жемчужины и перебрал
– Я это… – запинаясь и кусая губы, проговорила та. – Ну, в общем… я подумала: а что если Охотник был не один?
Жуга так и сел, где стоял.
А Золтан лишь развел руками.
– Вот и пойми их, женщин, – сказал он.
И медленно двинулся вдоль пирса к берегу. Жуга нахмурился, припоминая что-то.
– Золтан! – крикнул он.
Тот обернулся.
– Что?
– Твоя жена… Она сказала, ты сменил вывеску корчмы.
– Ну.
– Как она теперь зовется?
– «Пляшущий Лис», – ответил тот.
И улыбнулся.
«Холодно.»
Жуга кивнул в ответ. Солнце садилось, близилась ночь, и пора было подумать о ночлеге. Травник, однако, не спешил уходить.
«Давно вы расстались?»
– Неделя прошла.
Медведь помолчал.
«Значит, ты больше ничего не хочешь мне сказать?»
– Остальное ни к чему. – Жуга поднял взгляд. В сгущавшихся сумерках медведь казался бесформенной темной глыбой. – А вот что ты мне скажешь?
«Я проголодался. Дай мне еще меду.»
Жуга кивнул и вынул короб.
– У меня еще лепешки есть, – сказал он.
«Ах– р!!! И ты молчал?!»
Некоторое время слышалось лишь чавканье, сопение и удовлетворенное урчание хозяина лета. Затем умолкло и оно. Стемнело полностью. На небе загорались звезды. Травник потер зудящее запястье. Камень на его браслете матово мерцал.
– Странное чувство, – нарушил молчание Жуга. – Ты ничего мне толком не сказал, а мне кажется, еще немного – и я сам пойму, что происходит.
«Так и должно быть.»
– Почему?
«Вопрос важней всего. Чтобы правильно задать вопрос, нужно знать половину ответа. Ты задавал вопросы.»
– И какой же твой ответ?
«Смерть, – сказал медведь. – Месть, безразличие…»
– Я помню, помню, – оборвал его Жуга. – Но что с того? Кто я такой, зачем все это – мне по-прежнему неясно.
«Неясно… Хм… Но там недостает еще одной вещи.»
По спине у травника забегали мурашки. Он вдруг понял, что же тот имел ввиду.
– Рождение… – выдохнул он.
«Рождение, – кивнул медведь. – Ты прав. Его там не было. Вот потому-то и нельзя сказать наверняка. А после все узнаешь сам.»
Жуга помедлил, прежде чем задать еще один вопрос.
– Почему король дварагов назвал меня сыном четырех народов? Люди, гномы… кто еще? Эльфы?
«Может быть.»
– А кто тогда четвертый?
«Ты забыл про богов.»
Теперь Жуга умолк надолго.
«Становится совсем темно.»
– Я вижу в темноте.
«Хочешь еще о чем-нибудь меня спросить?»