ОСЕННИЙ ЛИС
Шрифт:
Со стороны все это могло бы выглядеть смешным, но Реславу было не до смеха. Он догнал Жугу, когда уже стемнело. Травник сидел у горящего костра и молча смотрел в огонь. Меч был при нем. По другую сторону костра сидела лиса. При появлении Реслава она тут же поднялась и бесшумно затрусила в сторону кустов. Растворилась во тьме. Реслав не без опаски приблизился и сел. Травник искоса псомотрел на него. Опустил взгляд. Глаза его были пусты.
– Прости, – сказал негромко он. Камень на его браслете светился. Реслав не нашелся, что ему ответить, и лишь молча кивнул.
– Ты
– Туда нельзя идти.
– Откуда ты это знаешь?
– Я не знаю.
– Тогда какого черта?!… – вскричал Реслав, глянул на травника и осекся. Повернулся в сторону кустов. – Лиса сказала?
– Осень приближается, – устало произнес Жуга.
Больше он не проронил ни слова.
К вечеру следующего дня они достигли гор.
* * *
Скала вздымалась вверх крутым отвесом локтей на двести. «Или на пятьсот,» – подумалось Реславу. Попробуй измерь с непривычки… Особой разницы впрочем, не было – наверх они лезть не собирались. Идти вдоль скал почти что не пришлось, чему Реслав был до чрезвычайности рад – дорог здесь не было вообще, приятели уже без малого сутки шли по глухому лесу. Даже тропы сюда не вели.
Жуга наконец остановился и долго молчал, глядя вверх.
Деревья здесь стояли пореже, а у самой стены и вовсе росли лишь несколько чахлых одиночных сосенок. Из земли, на ширину ладони выдавалась почти квадратная, со стороной в двенадцать стоп, плита замшелого серого камня. Жуга не произнес ни слова, но Реслав почему-то сразу вдруг уразумел, зачем они сюда пришли. Взгляд его скользнул вверх по сосне. Пара-тройка ветвей были сломаны и висели на полосках сорванной коры, рыжея жухлой, увядшей хвоей.
– Рука, – сказал Жуга, подтверждая догадку Реслава.
– Что?
– Я распорол там руку, когда падал.
– Как это было?
– Не хочу рассказывать… Помоги мне.
Он скинул мешок и опустился перед камнем на колени. Потянул из ножен меч – серебристый клинок блеснул, растекся, рукоять принялась расти в длину, и через миг в руках у травника была лопата. Лезвие вонзилось в землю, с треском разрывая корни и мох. Реслав помедлил, вынул нож и начал рыть с другой стороны.
– Глубоко не копай, – буркнул Жуга.
– Угу.
Работа продвигалась споро. Земля здесь оказалась мягкая, податливая, да и Жуга, к тому же, вовсе и не собирался раскапывать всю эту глыбу целиком. Он просто хотел убедиться. Да Реслав и сам уже все понял – прямые ровные углы, груботесанные грани каменного куба со следами давней обработки ясно давали понять, что здесь находится.
– Алтарь… – произнес Реслав, внутренне холодея. – Жертвенник… – Он повернулся к травнику. – Тебя что, угораздило разбиться об этот камень?
Жуга кивнул и отложил лопату. Постепенно темнело.
– Разведи костер, – сказал он.
И отвернулся.
«Что теперь?»– хотел спросить его Реслав и промолчал. Также молча он смотрел потом, как травник снял с руки браслет, одним коротким движением оборвал последнюю подвеску, и положил его на каменную плиту, в самую ее середину. Отступил назад. Разжал кулак.
– Времени
– Уйти? – нахмурился Реслав. – А… в смысле… умереть?
– Нет, – покачал тот головой. Зеленоватого металла крохотный кораблик на его ладони распадался на глазах. – Я – лис. Осенний Лис. Такой же, как она, – он кивнул на край поляны. Реслав украдкой посмотрел туда, и еле различил во тьме неясный силуэт сидевшей на земле лисицы. – Она пришла за мной… Пришла, чтобы меня остановить. Я оборвал почти все, и теперь, по осени, должен был уйти к ним… навсегда.
Жуга стряхнул с ладони кучку серой пыли и поплотней закутался в мохнатую овчину кожуха. Помолчал. Лиса придвинулась поближе, вступила в колеблющееся пространство светового круга и уселась, словно бы тоже желая послушать. Было тихо. Горел костер. Мерцал браслет на алтаре.
– Почему?
– Так надо, – помолчав, ответил травник. – Так заведено. Она пришла, чтоб увести меня с собой. Она была когда-то девушкой, и у нее тоже не было родных… – Он посмотрел Реславу в глаза, и снова тот вздрогнул от непонятной и нечеловеческой тоски, блестевшей в темной глубине зрачков. – Мы нелюди, Реслав, – сказал Жуга, – хоть и рождаемся людьми. В нас смешано четыре крови. Заранее неясно, кто есть кто. У нее, – он кивнул на лису, – тоже был подобный браслет. Хотя, вру – не браслет. Ожерелье. Также обрывалась бусина за бусиной, а потом она поняла, что должна уйти. И ушла с охотой. В осень.
– А ты…
– А я не знаю. Не хочу.
– Она счастлива теперь? – спросил Реслав.
Жуга пожал плечами.
– Для чего мы здесь?
– Что-то пошло не так. Тот, в башне, помнишь? – Реслав кивнул. – Он меня предупреждал, чтоб я был осторожен, но это… Это… Я… – Жуга умолк, и некоторое время просто сидел, нервно расплетая и сплетая пальцы. – Простого превращения не будет. Реслав, я перестану быть собой, – сказал он наконец. – Там, внутри что-то… Не могу объяснить. В общем, я решил, что лучше самому пойти навстречу этому.
– А стоит ли?
Лиса отрывисто тявкнула. Жуга усмехнулся.
– Вот и она тоже говорит, что не стоит.
Тем временем стемнело совсем. Костер прогорел, рассыпался на угли. Приятели не сразу заметили, как перестал мерцать камень на браслете. И лишь когда лиса, ощерившись и прижимая уши, припала к земле и попятилась назад, оба вскинулись и повернулись к алтарю. Реслав нащупал в темноте ладонь Жуги и судорожно сжал.
– Слышишь?
– Да. – Травник осторожно, но решительно высвободил свою руку и встал. – Это оно.
От каменной громады потянуло холодом. Плита пошла трещинами. Бурая накипь лишайников рассыпалась в пыль, и пыль эта заклубилась, серебрясь в непонятно откуда идущем прерывистом мерцании. Тьма сгущалась, постепенно обрисовывая силуэт высокой фигуры. Засветились зеленым два глаза.
– Корабль должен кого-то возить, – не глядя на Реслава, медленно говорил Жуга. – А ковчег заключает в себе частицу бога… Я так и думал. Так и думал…
«Ах– хх-х… -долгим выдохом раздалось в темноте. – Долго же я ждал.»