Ошейник для Лисицы 2
Шрифт:
– И попробую.
Селкер наконец растворился в воздухе вместе со своим посохом. Постепенно я приходил в себя.
Опять бог и опять со своими советами. Если он может видеть будущее и если он такой всесильный — почему всё зависит только от меня?
Неужели наш покровитель, и всемогущий бог смерти просто не может сделать так чтобы я умер? Подстроить любой несчастный случай или просто пихнуть острым концом посоха в спину — и я бы полетел с обрыва, у него бы больше не было со мной проблем. Зачем столько сложностей с моей жизнью и судьбой?
Я снова подошёл к краю обрыва. Настолько близко, что кончики когтей на лапах уже не чувствовали земли. Смотря вниз, я подумал о самоубийстве...
Но если я брошусь вниз — ничего не останется и мне придётся потом долго объясняться перед всеми, кого я так люблю ещё здесь, в этом мире. Казалось бы, что может быть проще? Но вспомнив Арена и Флёр, эту счастливую пару, я понял что если их брошу я — с ними обоими случится тоже самое, что случилось со мной.
Чувствительный к таким вещам Арен никогда не переживёт потерю такого друга как я. Как он мне признавался, его всё ещё терзает чувство долга передо мной. За Флёр. Он понимал, что если бы не я — никогда он бы не нашёл своё истинное счастье в виде лисицы с двумя арбалетами. А Флёр просто не смогла бы примириться с моей потерей, как смирилась она с потерей отца.
Я отошёл на шаг назад и взялся за левое ухо, продев указательный палец в свою серьгу, которую носил не снимая уже много лет.
Избавиться надо от всего.
Прости, Эмерлина...
Зажмурившись и сжав зубы до скрипа, я силой дёрнул золотое кольцо. Против всех сил логики вместе с ним оторвалась и часть уха. Дикая боль заполнила всё тело, я сразу же прижал ухо к голове и зажал рваную часть лапой, не давая себе скулить от боли. В правой лапе у меня осталось кольцо с куском тонкой плоти, болтающимся на нём.
Оглядев кольцо, которое раньше я видел только в зеркале, я потрепал часть своего уха. На кольце осталось немного чёрной шерсти на куске нежной, тонкой кожи.
Наверно так моё тело отказывало признать потерю. Я думал серьга просто порвёт ухо, но оно оторвалось только вместе с его частью. Это было больнее, чем я предполагал, но обрывок чёрного треугольника быстро поднялся на прежнее место. Проверив, как оно двигается, я пощёлкал пальцами у самого его основания — слух немного испортился, но совсем незначительно.
А потом я вытянул лапу над обрывом и, размахнувшись, бросил кольцо вниз, в лес. Сверкнув начищенным боком, серьга исчезла на фоне листвы.
– И пусть тому, кто её найдёт, повезёт больше чем мне... – попросил я у неба и побрёл в замок.
Несколько дней после этого, прошли в трауре. Никто в замке не говорил громко, никто никогда не смеялся. Я почти ни с кем не разговаривал и топил своё горе в тяжёлом вине, сидя у камина в центральном зале. Началась осень — дожди почти не прекращались и зелень деревьев впервые подёрнулась желтизной. Природа завершала свой круг, чтобы потом вступить на новый виток, но на всё это мне было плевать, как и на всё остальное. Рядом со мной зачастую сидели и мои друзья, иногда наши дети. Мы просто размышляли о том, кого мы потеряли.
Но вот с Флёр происходило что-то странное. Почти сразу, как я вернулся, пропали две части её ошейника над камином. Периодически они появлялись, и три раза я видел в её лапах напильник или ножовку, но интересоваться её намерениями я не решался. Но способы, которыми она порой помогала мне, превосходили даже самые смелые ожидания.
В ту ночь я спал неспокойно — впервые за всё время после её смерти, Эмерлина явилась ко мне во сне. Снилось совсем не плохое, скорее наоборот — самые счастливые и прекрасные моменты, но потом раздавался её крик и её слова — «Живи...» Потом сон кончался. И всё начиналось заново — наша с ней встреча, любовь, два года поисков, дети... И снова её просьба и снова темнота. Не выдержав, я кричал, звал её и бежал куда-то... И как только почувствовал лапой её живот, я прижался к её спине, уткнувшись мордой в плечо, плакал, гладя свою потерянную любовь...
А когда я проснулся, понял, что действительно лежу не один. Но вместо белых волос с чёрными кончиками, я увидел длинные и чёрные...
– Флёр?! — тут же вскрикнул я, отодвигаясь от неё. Она лежала со мной совершенно голая и плакала.
– Прости... Но мне пришлось...
– Что ты делаешь? Зачем? — спрашивал я, извиняясь и натягивая одеяло повыше.
– Ты не спал... Кричал и звал её... Весь замок не мог заснуть...
– И ты...
– Когда я легла — ты успокоился. Стал гладить меня и плакать в плечо...
– Флёр, прости... Но что скажет Арен, когда узнает об этом?
– Он...
Лис в белом плаще поднялся с пола и отряхнулся, глядя на свою жену.
– Я это предложил, Ренар...
– Ты с ума сошёл! Ты же её любишь!
– Разве ты не попросил Эм сделать это, если бы я потерял Флёр?
Я замолчал и понял, что попросил бы. Причём настоял бы на этом...
– Ренар, я не обижаюсь, – сказала Флёр, поднимаясь и закутываясь в одеяло, – я просто помогаю тебе.
– Я не знаю, что и сказать...
– Можешь даже не говорить, – тихо посоветовал Арен, – Я ведь тоже самец, Ренар. Я понимаю, что значит потерять жену, особенно ту, которую действительно любишь... – Флёр, укутанная по подбородок в одеяло, отошла к нему, и лис сразу обнял её и поцеловал. Флёр томно посмотрела на меня, и я вспомнил тот поцелуй в лесу, когда я набросился на неё после совета Клитуса встать на четыре лапы... Не успел Арен открыть пасть, я уже перебил его:
– Я не буду изменять...
Арен сразу закрыл пасть, но всё-таки сказал:
– Ни я, ни Флёр против не будем, – лисица в его объятиях кивнула, – если тебе потребуется...
– Мне не потребуется! Я не такой...
– Вы же с Эмерлиной...
– Это я с ней! Я люблю её. И мы с ней этим занимались только по любви, а не просто ради какого-то удовольствия.
– Ренар... – Флёр подняла глаза, – а я ведь люблю тебя. И любила.
– Это не так...
– Это так, Ренар, – подтвердил Арен, – Так же как я любил и Эмерлину.
– Вы совсем сбрендили. Вы должны быть друг с другом и быть счастливы!