Ошейник для Лисицы 3
Шрифт:
Я посмотрел на свою жену удивлённо.
– Ты же знаешь, что я его не помню целиком.
– Конечно. Пиши то, что вспомнишь.
– Но зачем?
– Тебе сложно? – Спросила меня Эмерлина с нескромной улыбкой.
Я сжал пасть посильнее, пытаясь выдавить из себя улыбку и подпёр лапой лоб. В конце концов это было моё собственное имя! Пускай ненужное и излишне затянутое, но оно было!
Взявшись за перо и обмакнув его в чернила, я начал выводить на бумаге слова.
Первая часть далась довольно легко.
«Лис Ренар третий…»
Дальше пришлось поднапрячься. Или даже задуматься с какого перепугу я был третьим…
Так, дальше было «Де» и что-то… «Паула»!
«Дэ Паула» – отправилось на бумагу.
Дальше я помнил лишь то, что из-за следующих двух слов я искренне ненавидел свою фамилию. Поэтому я поставил два прочерка и написал то что помнил, как и просила моя жена.
«Придкейн».
Дальше шло двойное слово, и я его опять не помнил. Снова два прочерка, а затем ещё одно слово, кстати когда-то я считал его обидным:
«Монпансье».
После него – ещё один прочерк. К счастью конец своей фамилии, я более-менее помнил:
«Таунсенд де лос»…
Дальше было что-то про редиску, но слово, смысл которого я не знал, будто бы вертелось на языке, но вспоминать его сейчас было некогда. Ещё один прочерк, и я был уверен что на этот раз – последний.
«Импост ди Ренда Конфонский».
Результат меня даже обрадовал. Из двадцати непонятных слов я смог вспомнить целых четырнадцать. Это, правда, если считать «Лис» в начале. В итоге я передал своей жене бумагу со следующим содержанием:
«Лис Ренар третий де Паула — -- Придкейн — -- Монпансье – Таунсенд де лос – Импост ди Ренда Конфонский».
Эмерлина тут же уставилась на бумажку, будто что-то считая. Вместе с этим, она лёгкими движениями карандаша заштриховывала что-то где-то в конце дневников. Флёр пыталась возражать, но Эмерлина показала, что она портит только пустую часть внизу странички. Вдаваться в подробности её действий никто из нас не стал, Флёр просто ввернула наш разговор в прежнее русло.
– Насчёт остальных свойств всех трёх артефактов вместе я ничего сказать не могу. Сами по себе они довольно могущественны и завязаны на воздействие с водой…
– Красной жемчужине нужна кровь, нет? – Поинтересовался я.
– А потом вода. Ты же помнишь как ею пользоваться… – Сникнув, напомнила мне лисица.
А я понимал почему она не хотела говорить о том, что я ещё помнил.
– Я помню, Флёр. Ничего.
Эмерлина оторвалась от своих таинственных дел.
– Ничего – это про что?
Глава клана лис обвела всех тяжёлым взглядом, собралась с духом и во всём призналась своему мужу и моей жене. Рассказала обо всём – как манипулировала руководством клана, мной и некоторыми другими друзьями, и конечно о самом-самом страшном приказе, на какой она была способна. С последней частью рассказа, я заметил как нехорошо расширились глаза моей жены, а Арен слушал спокойно.
– Ты заставила… моего мужа пережить всё то, что пережила ты!? – Как бы подводя итог спросила Эмерлина.
– Несколько раз. – Буркнул я, сложив лапы на груди.
– Только один раз. – Отрезала Флёр.
– Это только так кажется. На самом деле воспоминания об этом потом начинают прокручиваться снова и снова.
– Я этого не хотела.
– А зачем ты вообще это сделала? – Вскинулась Эмерлина.
– Я не знаю, Эм. Просто не знаю. Наверное что-то в дневниках. Не знаю.
Лисица надменно хмыкнула, снова обращаясь к старинным книгам и продолжая что-то в них изучать, ища подтверждения словам своей подруги. Однако Арен, до этого момента молчавший, спокойно сказал то, что заставило её вновь отложить книги.
– А я бы хотел узнать какого это.
Больше всех удивилась этому как раз моя жена. Флёр тоже отпрянула от своего любимого мужа, смотря на него как на прокажённого. Я просто потерял дар речи.
Арен, посмотрев на нашу реакцию, тяжело вздохнул.
– Знаете как говорят – то что нас не убивает, то нас делает сильней. А я говорю о своей любимой лисице, жене и даже боевой подруге. Вас удивляет то, что я просто хочу узнать её получше?
Флёр склонила голову на бок и улыбнулась.
– А мне эта идея даже нравится. – Призналась она с каким-то странным садистским уклоном.
– Арен, не стоит… – Посоветовал ему я.
– Разве не это помогло тебе носить ошейник Флёр почти три недели подряд? – Спросил он у меня.
Его жена горделиво фыркнула.
– Глупее аргумента в жизни не слышал. Во-первых он на тебя не налезет…
Арен поднял ладонь, прерывая меня.
– Я просто предположил, хорошо? – Сказал он, на корню обрывая все наши дальнейшие рассуждения о целесообразности такого действа.
После этого повисла неловкая тишина. Каждый думал о своём и о словах Арена, в которых была логика. Эмерлина, впрочем быстро занялась своим делом снова, и пока мы сидели в тишине, она продолжала что-то штриховать в дневниках.
У нас появилась возможность понаблюдать за её работой и последовательностью. Эмерлина, заканчивая штриховать часть страницы в дневнике, разглядывала что-то, потом сверялась с листочком, который я ей дал, и укладывала дневник в какое-то определённое место, в аккуратной, созданной ей последовательности. В её действиях было при этом так много решительности и уверенности, что никто не смел даже просто поинтересоваться их значением. Вскоре она прошла через все книги и уселась спокойно, разглядывая их. Как оказалось – она была настолько увлечена своим делом, что даже не заметила что мы уже не разговариваем, а лишь наблюдаем за её работой.
– Давно так сидите, ребят? – Спросила она, заметив что мы молчим.
– Порядочно. – Ответил я.
Флёр очень пристально посмотрела на мою жену, будто ответ на давно повисший в воздухе вопрос был написан у неё на лбу.
– Что ты делала? – Наконец-то озвучил его Арен.
– Выясняла имя автора. – Ответила моя жена, при этом необычайно серьёзно.
– Я знаю эти книги как свои пять пальцев. Там ничего такого нет.
– Да. И вырванных страниц в них порой даже больше, чем целых. Но одну последовательность я заметила сразу – почти всегда самая последняя страница – вырвана. К счастью бумага хранит не только то, что было написано на ней, но и то что было на соседней странице.