Ошибка грифона
Шрифт:
И он показал пальцем на Эссиорха, который оказался совсем не готов к такому комплименту.
– Ну зачем же так официально называть мою полную должность? – произнес он недовольно. – Каждой тройке комиссионеров, работающих в составе единой группы, по новому закону выдается свободный пропуск в Тартар! Канцелярия мрака теперь желает получать эйдосы сразу, минуя национальные отделы. Глобализация, елки-палки! Так вот: нам нужен этот пропуск!
Комиссионеры соображают быстро, да и суккубы не тормозят. Вопрос «зачем» у них даже не возник. На личиках появилось даже некоторое облегчение,
– А эйдосы? – деловито спросил «певец».
– Эйдосы остаются у нас. Мы вернем их хозяевам, но многие, боюсь, с таким подходом к жизни опять их потеряют! – Эссиорх ловко извлек из выдолбленного грифа гитары «певца» спрятанный пузырек из-под валерьянки. Другой пузырек обнаружился у «бомжа» в каблуке, суккуб же хранил эйдосы в пустотелой заколке. С ней пришлось проявить большую осторожность. Заколка кусалась, щелкая как бешеная. Зубцы ее были пропитаны ядом.
Оставленный без эйдосов суккуб как-то сразу утратил силы и из красивой девушки превратился в обвисшего старичка с мешками под глазами, железными зубами и кабаньей щетиной. Группа из трех физкультурно настроенных прохожих, собравшаяся наконец на помощь хорошенькой девушке, при виде такого преображения немедленно сдулась и неорганизованно отступила к метро.
– Пропуск забыли отдать! – ласково напомнил Варсус.
– Если Лигул узнает, нас прикончат! – пискнул «певец».
Варсус достал дудочку и сквозь отверстие в ней посмотрел на солнце.
– Странная штука! – сказал он. – Когда так вот глядишь, солнце кажется тусклым. У меня такое чувство, что моя дудочка просто пьет свет. В диких количествах! А потом подносишь ее к губам и…
– Не надо никуда ее подносить! – торопливо крикнул «певец». – Лигул может и не узнать! Ведь никто ему не скажет?
– Конечно нет! И о том, что вы хомячили эйдосы, тоже! – заверил его Эссиорх и, решительным движением пригнув к себе «певца», без всякой брезгливости извлек из его пластилинового носа приклеенный там эйдос.
– Ну как так можно? – спросил он с укором. – Вещь ценой во вселенную засовывается в грязный нос, где хранится без всякого ухода в жутких антисанитарных условиях!.. А теперь пропуск!
«Певец» с тоской посмотрел на своих спутников и положил на ладонь хранителю треть глиняной пластинки. Остальные двое последовали его примеру. Собравшись на ладони у Эссиорха, пластинка стала единым целым. На ней была изображена река с ладьей и унылая цепочка душ, бредущая к ней. От незатейливой картинки веяло такой тоской, что Дафна, взглянувшая на пластинку через плечо Эссиорха, сразу отвернулась.
– Ну вот! – решительно сказал суккуб. – Мы подчинились грубой силе! А теперь, милостивый государь, отпустите меня!
Варсус разжал руку, которой придерживал его за ворот. Суккуб с необычайным достоинством отряхнулся и, с каждым шагом обретая величие, направился к метро. Он шел-шел и должен был, по идее, уже скрыться из виду, но таинственным образом оставался на месте.
Эссиорх и Варсус чего-то терпеливо ждали. Наконец суккуб обернулся и с укором произнес:
– Ты кое-что забыл. Стереть удерживающую руну!
– Вы тоже кое-что забыли! – мягко возразил Варсус. – Пропуск в Тартар у нас – да. Но вообще-то нам нужен и пропуск на возвращение! Мелкая такая деталь!
Суккуб хлопнул себя по лбу.
– Как! На возвращение тоже! Вот я осел! А вы почему мне не сказали? – закричал он на комиссионеров.
Те пришли в ужас и стали без всякой милости колотить себя по лицам и щипать за щеки.
– Ой! Забыли! Ой! Забыли! – голосили они.
Страдания прекратились не раньше, чем Варсус поднес к губам свою дудочку. Тогда на ладонь Эссиорху лег еще один глиняный диск, тоже раздробленный на три части и собравшийся вместе. Он был таким же круглым и стыковался с первым диском в центре. На этом диске тоже была ладья, но теперь она зеркально плыла в противоположном направлении. И уже никакой очереди. Цепочка душ на берегу отсутствовала.
– Ага, – пробормотал Эссиорх. – Срабатывает через полный поворот верхнего диска. Диск с душами – в Тартар. Без душ – обратно.
Он придирчиво оглядел диск и, подтверждая, что все в порядке, кивнул Варсусу. Тот стер удерживающую руну, и суккуб мгновенно улизнул, превратившись из старичка в афганскую борзую с оборванным поводком. Оба комиссионера, пшикнув, растворились даже чуть раньше. Спустя мгновение рядом с трамвайными путями валялись лишь оброненные брюки со следами хозяйственного мыла.
– Штанишки забыли! – крикнул Варсус в пустоту, однако за брюками, как и следовало ожидать, никто не вернулся.
Эссиорх передал пропуск Дафне. Та взяла его с бережным испугом и спрятала.
– Не бойся потерять его или разбить, – сказал хранитель. – Его можно только отдать. Однако сложность в том, что он всегда на троих! Если кто-то из вас погибнет в Тартаре, вам все равно придется искать третьего.
– Ты сегодня добрый! – сказал Мефодий. – А как насчет кота? Он входит в общий счет?
– Нет. Только люди или стражи. Иначе каждый лишний микроб обрушивал бы всю математику.
– Но-но! Попрошу без намеков! – обиделась за кота Дафна.
Они дошли до метро и здесь остановились, собираясь прощаться. Случайно Мефодий посмотрел за спину Дафне и застыл. Скамейка перед «Новокузнецкой» – вполне себе благонадежная с виду, с белыми следами голубиного помета и остатками газетки, прилипшими к высохшей краске – внезапно пришла в движение и начала как-то бочком, почти застенчиво подбираться к ним.
Все это продолжалось не больше двух секунд. Потом скамейка выгнулась и, теряя форму, взвилась в воздух. В воздухе она стремительно увеличилась и, окончательно перестав притворяться скамейкой, стала громадной, с вагон, многоножкой.
Буслаев еще успевал отскочить, но Дафна и Варсус, стоявшие к многоножке спиной, уже не успевали. И Мефодий остался с ними. В следующий миг многоножка врезалась в то место, где они стояли.
Эссиорх, в последний миг начавший оборачиваться, был сбит с ног боковой частью головы чудовища и отброшен в сторону. Скатываясь по вздыбленной земле и пытаясь вскочить на ноги, он увидел, как многоножка, извиваясь и раздирая асфальт, стремительно уходит в Подземье. Где-то близко гнило лопнула труба горячего отопления, и пар окончательно скрыл многоножку от Эссиорха.