Ошибка стюардессы. Человеческий фактор
Шрифт:
Как-то раз Женя отвел меня в вестибюль перед кабиной пилотов, где мы обычно собирались на инструктаж перед полетом, а сейчас здесь никого не было, и подслушать нас никто не мог.
– Помнишь, мы сидели в Сингапуре и ждали обратный рейс?
– Конечно, и что?
– Тогда Началова пригласила меня к себе в номер на рюмку чаю.
– Да ты что? А ты?
– Сослался на плохое самочувствие и необходимость выспаться перед дальним перелетом.
– Хм, и она тебя так просто отпустила?
– Не совсем. Она понимающе хмыкнула
Я зловеще улыбнулась.
– Здесь все просто, Женечка. Она как паучиха. Вначале спаривается, а затем убивает партнера. Я краем уха слышала, – были у нее такие случаи.
Женя недоверчиво покачал головой.
– Как это она, интересно, может меня убить?
– Испортит карьеру. Будь уверен, у нее длинные лапы!
В тот момент что-то шевельнулось в моем сердце. Это что-то было похоже на ревность. Кажется, я не хотела отдавать Женю Началовой, но в следующий миг это хилое чувство ушло и растворилось в непроглядной тьме.
Какое мне дело до личной жизни Лосева? У меня есть Ясенев. Пусть сейчас он не обращает на меня ни малейшего внимания, однако я знаю точно, что скоро он будет мой.
Глебов продолжал неизменно приглашать меня на подмену Ясенева. Мы сталкивались с Артемом в дверях кабины тесным, так сказать, контактом, но близость моего тела и мои пылающие от смущения очи не производили на этого ледяного человека никакого впечатления.
Каждое мое посещение Глебов подробно рассказывал мне о центральном пульте управления, толково все объяснял, где какие приборы, каковы функции каждого, и как справляться с многочисленными ручками, кнопками и клавишами. Слушала я плохо, все это мне казалось блажью командира, поскольку он как-то обмолвился, что очень хотел дочь, роды в самом деле состоялись, однако девочка задохнулась, идя по родовым путям, и появилась на свет мертвой. Теперь ему кажется, что я чем-то похожа на нее.
Как-то раз он вдруг сказал:
– Я всегда глажу самолет перед полетом и разговариваю с ним.
Я приподняла брови и округлила глаза.
– Да вы что? Зачем?
– Ты не поверишь, но он – живое существо со своими капризами и настроением.
Наш разговор услышал Ясенев, который как раз в этот момент возвратился в кабину.
– Профессия пилота умирающая, к сожалению, – сказал он. – Лет через двадцать нас заменят дроны.
– Один пилот, наверное, все равно останется, – тихо сказала я. – Думаю, что присутствие хотя бы одного пилота будет все-таки необходимо для подстраховки, да и вообще, – если дрон уходит в полет один, кто тогда будет с искренней нежностью гладить его?..
Глебов расхохотался, а Ясенев даже не улыбнулся, однако в его глазах пусть на миг, но мелькнула искорка заинтересованности. В следующую секунду она, конечно, погасла, однако искорка светилась, я готова была в этом поклясться!
Мне стало легче, я значительно приободрилась, однако сразу же, как обычно в таких случаях бывает, случилась проблема. Рейс поначалу шел хорошо, а затем возник конфликт с очередным хамом.
Летели, как сейчас помню, в Нью-Йорк, над океаном сильно трясло, пассажиры очень устали и после десяти часов полета все спали вповалку. Все бы хорошо, но один рыжий толстый веснушчатый гусь с жирной выпяченной влажной нижней губой снял носки, откинул столик и взгромоздил свои вонючие красные лапы на него.
Девочки, зажимая носы платками, ходили мимо, и ни одна не решилась сделать ему замечание. Что ж, значит, опять придется мне!..
– Пожалуйста, уберите ноги с откидного столика, он предназначен для других целей, и наденьте носки и обувь. Неужели вы не чувствуете, что запах становится просто невыносимым?
Гусь агрессивно распахнул свои оловянные глаза.
– Да пошла ты в задницу, аэрошлюха гребаная. Я отдыхаю!
Ага, вот, оказывается, кто я на самом деле, а я и не знала. Ладно, мерзавец, сейчас ты у меня получишь!
Началова выглянула из-за занавески в сладостном предвкушении, но мне было плевать. Такое терпеть я не собиралась. Пусть Рита делает, что хочет, это ее проблемы!
Я наклонилась к самому уху наглеца, чтобы крепко обматерить его, но в этот момент меня отодвинул в сторону Женя. Он услужливо наклонился к пассажиру и что-то вежливо прошептал ему. Гусь мгновенно вскочил, мигом надел носки, затем ботинки и кинулся в хвост, там были свободные места. Плюхнувшись в кресло и принюхиваясь к себе, он натянул бейсболку на глаза, а через несколько минут мирно задремал.
Я с изумлением воззрилась на Женю.
– Что ты ему сказал, какое новое матерное слово придумал?
– Ни одного нецензурного слова, Ленка! Просто уведомил, что вчера на этом же месте летел один уважаемый пассажир, и он тоже хотел отдыхать, и точно также сложил свои голые ступни на откидной столик, только у него был жуткий грибок ногтей, но никто не осмелился ему сказать, потому что он был племянником одного известного губернатора, а дезинфицировать салон после него мы не стали, – на дезинфекцию нам средств практически не выделяют, да и лень.
Я расхохоталась так, что Началова, скрипя зубами, подозвала меня к себе.
– А ты знаешь, что у тебя происходит в туалетной комнате?
– Нет!
– Пассажир заперся и двадцать минут не выходит. Проверь! Может быть, ему плохо?
Я подошла к двери туалета, индикатор в самом деле показывал «Занято». Двадцать минут? Это много! Неужели кому-то в самом деле стало плохо?
Я откинула табличку с надписью LAVATOR, сдвинула секретный болт-засов и толкнула створку от себя. Она сложилась в гармошку и стукающиеся друг в друга жирные белые тела брызнули мне в лицо.