Ошибка выжившего
Шрифт:
Утром он не стал долго задерживаться и уже на рассвете выдвинулся в путь, оставив хозяина общаться с двумя расстроенными личностями подозрительного вида, которые то и дело бросали косые взгляды из-за плеча на завтракающих степнячек. Рея с Иллой, впрочем, никакого внимания на них не обращали.
Далеко уйти им не дали.
— Постойте! Посто-о-ойте! — Волков повернул коня, увидев, как за ними бежит какая-то девчонка в растрёпанном платье. — Постойте!
Вульф нахмурился. С детьми общаться он не умел, а этой на вид было лет четырнадцать, не больше. И вдобавок он мог даже представить, что ей потребовалось. Оставалось надеяться, что девочка занимается средневековым
Но реальность, увы, оказалась куда хуже.
— Я тебя знаю! — выпалила девчонка, едва не врезавшись в конский бок.
— Вот как? — Волков поднял брови и на всякий случай посмотрел по сторонам. Отряд успел отойти шагов на тридцать от ворот селения, но лес уже сгустился и вплотную подходил к тракту. — И кто же я такой?
— Ты — человек, который поможет человеку, который даст мне серебряную куницу!
— Да? И как же ты меня узнала?
— Ты носишь пятнистую одежду, — заметила девочка, и Волков понял, что дело плохо. — И твои женщины тоже! Он говорил, что такая одежда…
— Стой, стой. Расскажи-ка по порядку, что случилось?
Девочка рассказала, и Вульф подумал, что её денежному чутью можно было только позавидовать. Оказалось, у сельского старосты имелся холоп, довольно странный человек, плохо говоривший на языке Демера и привезённый откуда-то из дальних краёв. У себя на родине он был кем-то вроде слуги, работал на побегушках у купца, а потом угодил в рабство и был продан аж сюда. Ничего полезного делать он не умел, силой и ловкостью не отличался, так что староста быстро разочаровался в новом приобретении и отправил холопа на самые простые и грязные работы. Но и там он ухитрился где-то раздобыть гранёный кусочек серебра, в местной валюте равный по стоимости шкурке куницы, который и предлагал местной ребятне в обмен на человека в пятнистой одежде. Разумеется, получить куш ребёнок мог, только если привёл бы этого человека непосредственно к заказчику.
Нетрудно было догадаться, кто этот человек и зачем ему «пятнистые». Правда, с такими условиями он мог ждать вечность — через местную глушь сотрудники Департамента ездили редко, но, в конце концов, во всяком фентези люди иной раз ждали и дольше.
— Ну ладно, — с сомнением сказал Волков. Брать на руки очередной балласт он был не готов, даже если балластом была бы хорошенькая девушка. Конечно, её общество приятно, но уж эту потребность он удовлетворял на все сто процентов.
— Я считаю, вы поступили правильно, — сказала Наталья, когда они развернули коней и отправились за бегущей чуть ли не вприпрыжку девочкой.
— А я вот не уверен, — пробурчал Волков. — Больше гражданских — больше проблем.
— Неужели?
— Наталья, пожалуйста, не делайте вид, будто не понимаете. Вас одну мы можем сопроводить, тем более что вы не такая уж нежная фиалка. Но если мы сейчас возьмём в команду ещё одного горожанина, это сделает миссию гораздо труднее. Особенно если он не будет обладать вашим умом.
Культуролог ничего не ответила на этот комплимент.
Будущий балласт, как оказалось, принадлежал местному старосте или просто зажиточному крестьянину. Во всяком случае, подворье было самым богатым на вид, здесь имелась даже довольно крупная конюшня. На гостей никто даже не посмотрел — три женщины слишком увлеклись болтовнёй у колодца, а больше во дворе никого и не было. День средневекового крестьянина начинался с рассвета, и большая его часть проходила в поле.
Землянина, однако, в поле не отправили — как подозревал Волков, по причине полной неспособности к сельскохозяйственным работам. Этот недостаток имелся у подавляющего большинства гостей из урбанизированного общества, что серьёзно снижало цену таких рабов. Но на безрыбье, как говорится, и рак рыба: кроме полевых, оставались и другие занятия, не требовавшие особой квалификации. Например, конкретно этого попаданца распределили убирать навоз в хлеву.
Во всяком случае, именно туда забежала девочка с радостным воплем «я нашла его!», и именно оттуда, щурясь на солнечный свет, вышел страдалец. При виде землян у него едва не случился инфаркт от радости — а вот у Волкова нет, потому что даже после перенесённых тягот и лишений на физиономии попаданца оставалась печать высокомерия, презрения и ощущения вседозволенности. В двух словах его можно было охарактеризовать как представителя «золотой молодёжи», причём даже работа по выносу дерьма не сломила гордость выходца из высшего света. Если он и терпел тумаки со стороны хозяина, то исключительно с мыслью вернуть их сторицей.
Более того, первые же слова этого человека заставили Волкова горько пожалеть о решении вернуться.
— Ну наконец-то! — возопил человек, отшвырнув деревянную лопату. — Сколько вас можно ждать?!
— А сколько вы уже ждёте? — даже не пытаясь придать голосу вежливый тон, спросил Волков.
— Ну… — недоуменно протянул собеседник, явно ожидавший чего-то совершенно другого, и опомнился. — Да какая разница, чёрт подери?!
— Огромная, — невозмутимо ответил Волков. — Мы здесь вовсе не для вашего спасения, а вообще случайно. Если бы не ваша подруга, мы бы проехали мимо. Кстати, вы обещали ей серебряную куницу.
Парень молча посмотрел на девочку, которая дёргала его за рукав. Волков вздохнул и полез в кошелёк.
— Держи, — сказал он, бросая ребёнку серебряный теллер. — Этот жмот тебя обманул.
— Ох! — парень упал на колени, потому что девочка, не чинясь, засветила ему коленом между ног. — Ах ты… сука…
— И ругаться при детях тоже не стоит.
— Да мне плевать! — прохрипел попаданец. — Вытащите меня отсюда!
— Это невозможно…
Следующие десять минут диалога стоит опустить, так как они не несли никакого определённого смысла, а реплики полностью состоли из междометий, ругательств и нечленораздельых воплей со стороны попаданца, а также спокойных возражений Волкова. Можно лишь отметить непередаваемое выражение лица Натальи Зайцевой — как у человека, который хотел как лучше, но испытал горькое, жалящее разочарование.
— Мой папа — прокурор! — продолжал возмущаться спасаемый. — Вы! Должны! Вытащить меня отсюда!
— Повторюсь, это невозможно, — вздохнул Волков. — Мы занимаемся именно тем, что пытаемся изменить ситуацию, но человек ваших… хм… талантов… в общем, вы будете нам только мешать.
— Тогда доставьте меня к ближайшему представительству Департамента!
Волков снова вздохнул. Какие-никакие мозги у парня всё же имелись.
— Это если удастся выкупить вас у хозяина, — с ухмылкой сказал он и по глазам собеседника понял, что попал в точку.
Парня звали Антон Семецкий, он действительно был сыном прокурора, правда, работавшего не в Москве или Питере, а в Урюпинске. Это, однако, не помешало ему послать сына учиться в МГУ, где тот занимался всем тем же, что и прочая «золотая молодёжь», то есть гонялся за юбками, употреблял дорогой алкоголь и так далее в том же духе. Беззаботная студенческая жизнь была прервана только на третьем курсе, но, к сожалению, не письмом из деканата и даже не повесткой в армию, а очередной гулянкой. И речь шла вовсе не о передозировке алкоголя и клинической смерти.