Ошибка
Шрифт:
смотреть здесь было больше не на что, он глупо уставился на ее плотно сжатые красивые ноги,
совершенно неприкрытые короткой узкой юбочкой, и заодно уж - смотреть так смотреть - на туго натянутую
на груди белую блузку, готовую лопнуть в любой момент под град весело падающих миниатюрных пуговиц.
Абсолютно безразличная к его взглядам она закрыла папку и посмотрела прямо на Максима, снова
обжигая его чернотой своих глаз.
– Вам сюда, - совершенно без каких-либо эмоций сказала она, ловко пряча бумаги в стол и кивком указав
куда-то налево.
– До свидания, - все также вежливо сказал Максим на прощанье, но девушка ничего не ответила, и он
неуклюже вышел в другой проем. И здесь, в узком проходе между серыми ширмами, Максим сразу же
натолкнулся на здорового крепкого мужика в потной и засаленной фуфайке, над левым карманом которой
грязными и когда-то белыми нитками было коряво вышито - Люцифер. Вокруг него, переминаясь с ноги на
ногу, толпился грустно-покорный народ.
– Палехин!
– словно старому знакомому радостно воскликнул он.
– Ты с нами идешь!
– А ты это точно знаешь?
– не удивляясь, что его окликнули по фамилии, твердо спросил Максим.
– На все сто, - ответил Люцифер и противно подмигнул.
Не сговариваясь они все выстроились в цепочку, во главе которой встал хозяин фуфайки. Без какой-либо
команды но дружно и в ногу тронулись в путь.
На этот раз они не стали выходить в главный широкий коридор, а шли какими-то узкими заброшенными
закоулками, да еще и часто и беспорядочно сворачивая при этом. Однообразная ходьба сильно
убаюкивала, и Максим вроде бы даже задремал на ходу, но тут сосед сзади молча ткнул его в спину и
Максим встрепенулся.
– Что?
– тихо спросил он не оборачиваясь.
– Вперед посмотри, - так же сквозь зубы процедил сосед.
И Максим посмотрел. И было на что. Они приближались к огромному неровному отверстию, на стенках
которого недобро плясали языки невидимого пламени. Оттуда же исходил и странный неприятный гул, с
каждым шагом становившийся все громче и громче.
– Чует мое сердце - нам туда, - снова процедил сосед и, казалось, поежился.
Но тут им навстречу из-за ближайшего поворота вынырнула другая процессия, впереди которой шел
забавный толстый мужичонка в белой простыне. Над головой у него, закрепленный на проволочке,
покачивался картонный нимб светло-желтого цвета.
– Здорово, конкурент!
– радостно приветствовал его Люцифер тесня широкими плечами в узком проходе.
– Изыди, сатана!
– брезгливо ответил тот, резко отстраняясь к ширмам и неуклюже роняя некоторые из
них.
Мужик в фуфайке радостно захохотал, а Максим, воспользовавшись легким замешательством,
неожиданно для себя самого быстро пристроился к встречной группе, энергично втиснувшись между
сухоньким старичком и молодым человеком спортивного вида, который недовольно покосился на него, но
ничего не сказал, молча посторонившись и сбавляя шаг.
– А вы куда идете?
– тихо спросил Максим, ни к кому впрочем не обращаясь. И ему никто и не ответил.
Вскоре, поднявшись по широкой лестнице, они прошли мимо бесконечных рядов умывальников,
неприятно режущих глаз своей белизной, и очутились в другом гигантском зале, стены и потолок которого
также терялись где-то вдали. Впрочем, здесь было гораздо светлее, чем в полуподвале. Да и ширм здесь
не было вообще - на белом полу идеально ровными рядами стояли абсолютно одинаковые кровати,
аккуратно застеленные ярко-белыми хорошо наглаженными простынями. А немного правее на тоже белом
стульчике в чистом белом халате сидела толстая добродушная нянечка, умильными глазками и чуть ли не с
любовью оглядывая вновь пришедших.
А где-то высоко в невидимом небе огромные расплывчатые головы врачей тихо переговаривались между
собой - Пульс?
– Нет пульса.
Рай
– Ну что, - тихим ласковым голосом бодро сказал толстячек, - принимай, Матреновна, пополнение.
–
После чего он повернулся и степенно удалился, важно покачивая бумажным нимбом.
Нянечка, близоруко щурясь, оглядела их добрыми-предобрыми глазками.
– Родненькие, - ласково сказала она, - разбирайте свободные кроватки, одевайте пижамки и
укладывайтесь баиньки. Вам сейчас надо хорошенько поспать. А потом будут игры.
– А игры-то какие?
– спросил кто-то из неуклюже сбившейся толпы.
– В мячик, милок, - улыбнулась нянечка.
– В обруч. В ленточки. Есть еще кубики.
Больше вопросов ни у кого не было.
Максим кое-как нашел свободное место в этом бесконечном ряду теряющихся вдали лежанок. С
отвращением переоделся в тщательно отутюженную и еще теплую полосатую пижаму. Молча лег, хмуро
укрывшись прохладным свежехрустнувшим покрывалом. И к нему тут же подсеменила нянечка, заботливо
поправляя по краям.
– Спи, родненький, - сказала она все также ласково улыбаясь.
– Отдыхай, голубок.
– Нянечка, - вяло позвал Максим, которого мягкая кровать и белизна постели сразу же сморили в сон.
– А
где здесь более старые квартиранты? Княгиня Ольга например, Пушкин, Багратион?
– Там они все, родненький, - кивнула она рукой куда-то в глубину бескрайнего зала.
– Далеко. Спи,
касатик. Времени у тебя сейчас будет много, со всеми успеешь познакомиться, со всеми переговоришь и