Ошибка
Шрифт:
– Видать, ты кому-то сильно насолил наверху, - криво усмехнулся мужик.
– Ну ладно, - решительно сказал
он, пряча папку в стол.
– Это дело твое, сам и разбирайся. А сегодня пойдешь в наряд на уголь. К
Азазелло в пятнадцатую бригаду.
– И он протянул ему пару новеньких верхонок.
Уголь - он везде остается углем. Что в раю, что в аду. И вскоре спину у Максима нещадно ломило, а
пальцы рук сами собой разжимались, роняя потяжелевшую лопату. И руки,
нормальный шахтерский цвет.
– Мужики, навались!
– глухо выдавил из себя бригадир.
– А то не видать нам пива, если норму не
выполним.
И мужики навалились:
Усталые, они валялись на куче старого тряпья, и только белки глаз неестественно белели на темной от
угольной пыли коже.
– Макся, ты в футбол играешь?
– спросил его бригадир, не успев еще как следует отдышаться.
– Доводилось, - кивнул на всякий случай Максим, не в силах повернуть голову.
– У нас сегодня игра. Рубимся с отделом охраны. Подходи - форму на тебя найдем.
– А пиво?
– вспомнил Максим, у которого давно уже пересохло во рту.
– Скоро привезут, - вяло махнул рваной верхонкой Азазелло, сверкнув белым клыком.
– Я-то, честно
говоря, по водке соскучился. Но нам на работе нельзя.
От водки Максим тоже бы не отказался, поэтому он сочувственно кивнул головой.
– Надо будет десятого номера к себе переманить, - вслух рассуждал бригадир, в то время как мысли
Максима непроизвольно переключились от пива, на шампанское, а от шампанского - на девушку с черными
волосами и с такими необыкновенно серьезными глазами… - Попрошу шефа, - бубнил между тем любитель
футбола, - пусть даст указание секретаршам покопаться в его наземной жизни. Может найдут еще какой-
нибудь неучтенный грешок.
Максим снова кивнул. И кивок у него получился какой-то уж очень печальный.
– Здорово, парни!
– раздался чей-то бодрый голос и Максим обернулся.
– Привет, Степаныч. Давно что-то тебя не было видно, - приветствовал Азазелло появившегося из-за
кучи угля сухощавого мужичонку.
– Да у соседей ваших немного покантовался, - весело сказал Степаныч, почесывая бока.
– Новенький что
ли?
– спросил он, протягивая руку Максиму.
– Это Макся, - словоохотливо ответил бригадир.
– Недавно прибыл.
Они пожали друг другу руки.
– Ты сам из каких краев?
– спросил сухощавый прищурившись.
– Из Новосибирска, - неохотно ответил Максим. Воспоминания - вещь оказывается очень неприятная.
– Надо же, земляк!
– искренне обрадовался Степаныч.
– А я сам из Барнаула. Как там ваш городок? Я
одно время жил у вас. В бараках. Там, за 'Учительской', - зачем-то махнул он рукой, словно показывал,
где это - 'Учительская' и где он жил.
– Знаешь эти места?
– Я сам живу… - Максим вдруг осекся.
– Вернее жил, - с трудом поправился он, еще непривыкший к этому
словосочетанию, - возле озера 'Спартак'.
Степаныч удивился.
– Вот даже как?
– протянул он.
– А при мне до него идти и идти было. Место тихое, рыбу ловили. Правда
дачными участками потихоньку начинали застраивать.
– Дачи давно уже все снесли, - заметил Максим.
– Сейчас: - он снова осекся, но Степаныч только молча
кивнул.
– Вернее, при мне там вокруг все девятиэтажками застроили:
– Ясненько, - протянул Степаныч и обернулся к бригадиру.
– Ну, что у нас сегодня по графику?
– Да пока все то же самое - масло, - весело заметил Азазелло.
– Лезь в котел. Оформим в лучшем виде.
– Но вы только не сильно там усердствуйте, - заметил Степаныч, поднимаясь по приставной лестнице.
– Обижаешь!
– искренне возмутился бригадир.
– Не боись - не обидим.
– А я и не боюсь, - меланхолично ответил Степаныч, заглядывая в котел.
– Здорово, мужики, - сказал он
куда-то в глубь.
– Здорово, коли не шутишь, - глухо и нестройно прозвучало в ответ.
– Подвиньтесь, что ли, - прокряхтел Степаныч, перелезая через край.
– Эй, шпана, - донесся чей-то властный голос.
– Ну-ка потеснитесь там в центре. Освободите место бугру.
– Дедовщина, - усмехнулся бригадир и обернулся к устало поднимавшейся с тряпья бригаде.
– Ну что?
Последний рывок? А потом - пиво.
– Мужики, и мне оставьте!
– глухо закричал из огромного котла Степаныч.
– Само собой, - ответили ему, берясь за деревянные черенки.
И работа закипела с новой силой. Близость холодного пива очень сильно стимулировала. Некоторое
время все работали молча - только воздух с шумом выходил из легких при подъеме нагруженной лопаты.
Первым не выдержал словоохотливый Штырь.
– Кругом сплошной бардак, - вдруг ни с того ни с сего проворчал он, наполняя глубокие носилки.
– Пишут -
масло, а привозят уголь. А недавно с одним тут случай произошел - ему на сковороде процедуры
принимать предписано было, а он три календарных года в подсобниках ходил, и даже в старшие стал
выдвигаться. Случайно разоблачили.
– И он махнул рваной рукавицей.
– Бардак - он и в Африке бардак.
– Привет, Макся!
– вдруг раздался веселый голос Федора.
Под удивленные взгляды бригады, осторожно ступая по разбросанному углю, к ним приближался
морячок с Лизой под ручку и ее легкомысленный наряд резко гармонировал с окружающей суровой