Оскал дракона

Лоу Роберт

Токи похожий на куклу, стоял спиной ко мне, он работал кузнечными мехами, между делом обхватывая плечи худыми руками; несмотря на жар от пламени он дрожал от холода в своем рубище из одного куска ткани, его ноги были босы, на почти лысой голове отсвечивало красное пламя.

В кузне пахло паленым волосом, обугленными копытами, канатами с привкусом морской соли, древесным углем и лошадиной мочой. В тусклом свете кузнечного горна и небольшого светильника над головой Ботольва, Реф выглядел гномом, а Ботольв — великаном, один ковал какой-то волшебный предмет, другой же, озаренный красным светом, говорил низким басом, словно валуны трутся друг о друга.

— Опять этот лис, похоже, он пришел за курами, — произнес Ботольв.

— Поэтому они и заперты в курятнике, — ответил Реф, сосредоточившись.

Тук-тук, пауза, тук-тук, тук-тук. Всплеск, шипение. Затем все повторялось.

— Он не подойдет ближе, побоится собак, — ответил Ботольв, слегка подтолкнув Токи, и тот несколько раз налег на меха.

— Почему он боится? — спросил мальчик. — Он может убежать от них.

— Потому что собаки бегают медленнее, но они выносливее, и рано или поздно настигнут лиса и убьют, — ответил Реф. — Вот потому он и боится.

Мальчишка вздрогнул.

— Я боюсь всего, что вижу во снах, — ответил он, и Ботольв взглянул на него.

— Сны, маленький Токи? Какие сны? Моя Хельга тоже иногда видит сны, которые ее пугают. Что тебе снится?

Мальчик пожал плечами.

— Падение с высоты, как говорила Ива моему отцу.

Ботольв кивнул с серьезным видом, вспомнив, что Токи усыновлен трэллем по имени Гейтлеггр, который получил это прозвище не из-за волосатых козлиных ног, а из-за умения собирать чаячьи яйца на узких скалистых уступах. Мать мальчика умерла от непосильной работы, голода и холода, и теперь Ива присматривала за Токи, потому что больше никому не было дела до мальчишки.

— А я люблю высоту, — сказал Ботольв, подбадривая мальчика. — Что-то высокое всегда присутствует в моих снах.

Реф рассеянно ущипнул внезапно оказавшийся на старой прожженной рубахе алый уголек, вряд ли его огрубевшие пальцы даже почувствовали жар. Он никогда не отрывал своего взгляда от железа, смотрел за цветом пламени в горне, даже если ковал гвозди.

Тук-тук, тук-тук — всплеск, шипение.

— О чем твои сны, Ботольв? — спросил Реф, положив в угли еще одну полосу болотного железа, и кивнул Токи, чтобы тот поработал мехами.

Ботольв стукнул своей деревянной ногой по дубовому пню, на котором стояла наковальня.

— С тех пор как я обзавелся этим, о крыльях. Я мечтаю обзавестись крыльями. Большими, черными, как у ворона.

— На что это похоже? — спросил Токи, поглядывая на деревяшку с любопытством. — Это как настоящая нога?

— Похоже, — ответил Ботольв. — Но, если она чешется, ты не сможешь ее почесать.

— А что, она чешется? — спросил Реф, застыв в изумлении. — Как настоящая живая нога?

Ботольв кивнул.

— Может быть, плотник применил какое-то заклинание, чтобы она чесалась? — поинтересовался Токи, и Ботольв усмехнулся.

— Если плотник действительно сделал это, я надеюсь, что он вернется и исправит, или хотя бы сделает так, чтобы я мог ее почесать. Я мечтаю об этом, когда не мечтаю о крыльях.

— А больше ты ни о чем не мечтаешь, о чем-нибудь стоящем? Реф перевернул в углях полоску болотного железа. — О богатстве, славе, женщинах?

— У меня все это есть, — ответил Ботольв. — Зачем мне об этом мечтать?

— А я чаще всего думаю о еде, признался Токи, и взрослые рассмеялись — мальчики редко ели вдоволь, а трэлли и того меньше.

— Спой песню, — сказал Реф, — только тихо, чтобы никого не разбудить. Выбери какую-нибудь хорошую, чтобы она попала в железо, и мои гвозди стали крепче.

Токи начал петь, это была детская песня, тихая песня о море и сгинувших в нем. Эта мелодия заставила меня замереть на пороге хижины, несмотря на то, что я замерз. Я удивился — почему он выбрал именно эту песню из всех других, не приложил ли сам Один к этому руку?

Я слышал эту песню раньше, в другом месте. Мы сошли на берег той ночью, нас окружала тьма, чернее, чем сама ночь, нас переполнял страх и ненависть; невидимые, безмолвные, мы подкрались к усадьбе Клеркона на острове Сварти, ожидая рассвета, чтобы напасть. Его усадьба чем-то напоминала нашу, и я запомнил, что тогда замерз и чувствовал себя отвратительно. Когда мы напали, среди них оказался лишь один мужчина, способный сражаться, его легко зарубили Квасир и Финн.

То, что произошло дальше, должно было быть обычным грабежом, но все закончилось кровавым безумием, потому что мы охотились на Клеркона, похитившего Тордис, сестру Торгунны. В итоге его там не оказалось, там были лишь женщины и дети его воинов, и пока мы рыскали в поисках врага, я неожиданно услышал тихое пение в рассветных сумерках — кто-то пел, чтобы прогнать страх.

Вдруг песня оборвалась. Я наткнулся на воина со спутанными волосами, который одним движением перерезал девочке горло, его клинок почернел от крови и прилипших к нему прядей волос. Он обернулся, с диким оскалом во всю бороду, и я узнал его наконец, это был Рыжий Ньяль, хромоногий Рыжий Ньяль, который сейчас играет с Хельгой, дочкой Ботольва, и вырезает для нее деревянных кукол.

За ним — испуганные лица трех малышей, тесно прижавшихся друг к другу, они и пели песню. Капли крови, брызнув на раскаленные камни очага, дымились и шипели. Там же находилась их нянька, рабыня, ее рука была сломана в отчаянной попытке защититься от удара топором. Рыжий Ньяль ползал на коленях в кровавой луже, шаря в поисках добычи.

Затем раздались крики, я последовал на них. На земле лежал умирающий бык, на котором прежде пахали землю, он мотал большой головой, кровь пузырилась на морде, он дико вращал огромными от ужаса глазами. На его массивной, судорожно подрагивающей туше, словно на тюфяке, трое мужчин срывали одежду с женщины, начав сверху — обнажив ее белую грудь, живот, и добрались до лобка, она тяжело дышала, упорно сопротивляясь.

Ее светлые косы вертелись во все стороны, она трясла и мотала головой, пытаясь вырваться, двое воинов старались удержать ее, пока третий стаскивал штаны и изо всех сил пытался втиснуться между ее ног. Женщина харкнула ему в лицо кровью, он взревел, отступил на шаг, и ударил ее по лицу, голова женщины резко дернулась на подрагивающий бок быка, который пытался мычать, но вместо этого его морда пузырилось еще большим количеством крови.