Оскал дракона
Шрифт:
— Они идут, — раздался голос снаружи полутемной хижины.
Я с тяжелым вздохом взялся за липкую от крови рукоять топора и посмотрел на Бьяльфи.
— Сожги его, — велел я, он кивнул.
И я поковылял на войну.
Впервые мы заметили врагов, когда они вышли на пропитанную влагой равнину прямо перед крепостью, вскоре после того, как мы зашли внутрь и затворили ворота. Мы даже облегчили им поиски — подожгли главное строение. Все повязали куски ткани на лица, понимая, что это необходимо. Затем бросили в огонь наполовину объеденные падальщиками тела, большинство уже начало разлагаться.
Всадники приблизились рысью, разбрызгивая воду и грязь, привлеченные высоким столбом черного дыма; за ними двигались пешие воины в невыбеленных длинных рубахах, шлемах и с копьями и круглыми щитами в руках. За ними следовал отряд облаченных в железо всадников, они гордо несли копья с вымпелами, один скакал под большим флагом, как мне показалось, с изображением колеса. Черноглазая сказала, что это символ полянских князей, которые раньше занимались изготовлением колес, пока по милости своего бога не стали самыми могущественным племенем в этих землях.
— Они подумают, что мы вырезали всех жителей и сжигаем их тела, — невесело заметил Стирбьорн. — Кто-то должен сообщить им, что здесь смертельная болезнь и все мы обречены. Это известие заставит их бежать подальше отсюда со всех ног.
— Может, ты хочешь к ним отправиться? — ответил Алеша, внимательно наблюдая за врагами, пока они строились, — он считал их по головам, как и я. — А теперь подумай, что они будут делать, когда узнают о болезни. Они будут держаться на безопасном расстоянии и пускать стрелы в любого, кто выйдет за ворота. Когда мы сдохнем, они сожгут здесь все. Вряд ли они захотят, чтобы мы разбежались по их земле, разнося везде красную чуму.
— Поэтому лучше им не знать, что здесь смертельная болезнь, — сказал я достаточно громко, чтобы остальные услышали и осознали. — Иначе последует самая кровавая из кровавых войн, и никому из нас не удастся спастись, сдаться или сбежать.
Мы с Финном переглянулись. Мы поняли, что всё равно никто не спасется, и потому молчали.
— Я насчитал около четырех сотен копий, чуть меньше или больше, — спокойно произнес Алеша, подойдя ко мне.
У меня получилось примерно столько же; мрачные и молчаливые побратимы стояли на крепостном валу, они понимали, что равнина перед стеной заполнена врагами, которые пришли убивать.
— Займи людей какой-нибудь работой, — сказал я Алеше, потому что когда руки заняты, меньше времени времени для размышлений. — Отправь Абьорна к стене, примыкающей к реке, там должна быть калитка. Через эту дверь местные, видимо, ходили к реке; и пока мы не найдем колодец, река станет для нас единственным источником воды. У нас есть немного пива, но его недостаточно, и нам в конце концов придется пить воду. Финн, оцени запасы провизии в здешних кладовых, но не вздумай снимать сапоги. Надо забить домашний скот, если мы не сможем его прокормить, но постарайтесь сохранить коров как можно дольше, потому что они дают молоко.
Дел было немало: приготовить стрелы, все, какие сможем найти, раскатать пару построек на бревна и собрать все тяжелые камни, чтобы сбрасывать на головы врагу.
Воронья Кость, со всей мудростью, присущей его годам, толковал нам о кипящем масле. Если нет масла, можно использовать раскаленные камни, добавил он, и Финн легко похлопал его по плечу, словно мелкую собачонку, и ушел, покачивая головой и посмеиваясь. Алёше пришлось терпеливо объяснить мальчишке, что кипящее масло и раскаленные докрасна камни — не самая лучшая идея для обороны деревянной крепости.
Рандр Стерки подошел ко мне, его борода, напоминающая барсучью морду, шевелилась вместе с челюстью, когда он сжимал и разжимал челюсть.
— Верни нам оружие, и мы будем сражаться, — прорычал он.
Я взглянул на него и людей за его спиной. Они хотели снова сжимать в руках рукояти мечей и топоров, копья и щиты, они были готовы отчаянно защищаться.
— Здесь, на давшем течь корабле, все мы равны, — произнес я скорее для людей, стоящих у него за спиной. — Эти погонщики псов, собравшиеся снаружи, называют нас льняными головами, думают, что мы трусы вроде саксов. Пусть любой из вас, кто выползет наружу и скажет им, что может открыть ворота, знает: его убьют сразу же, как только он выполнит свою задачу.
Они переминались с ноги на ногу, и я понял, что мне поверили. Рандр Стерки обернулся к своим людям, а затем обратно ко мне.
— Мы будем драться, до смерти или до победы.
Произнесенных при свидетелях слов было достаточно, я вернул ему свой собственный меч с V-образной зазубриной, потому что не хотел отдавать меч ярла Бранда. Он ухмыльнулся, принял меч и замер с обнаженным клинком; я находился в пределах досягаемости оружия, в моих же руках не было ничего, кроме грязи и старых мозолей.
— Если мы выживем, Убийца Медведя, — сказал он спокойно, — у нас еще будет время, чтобы обсудить наши дела.
Я уже был по горло сыт им и его делами и отвернулся, подставив ему спину, по коже вдоль хребта побежали мурашки.
— Я не надеюсь прожить даже остаток этого дня, — бросил я ему через плечо, направляясь за мечом Бранда, — и не строю планы на завтра.
Когда я перекинул через голову перевязь с мечом, ко мне подбежал Колль вместе с Яном Эльфом, которому я поручил охранять мальчика. Глаза с белыми ресницами уставились на меня, суровые, как серо-голубые волны, и он сердито спросил, почему я запретил ему находиться рядом с монахом.
— Он опять сбежит, прихватив тебя, — ответил я раздраженно. — Разве этой причины недостаточно? Из-за него мы оказались здесь, проделав такой долгий путь от дома, и...
Я остановился, прежде чем мои губы выплюнули слова «все мы погибнем из-за этого», но я не хотел лишать мальчика надежды, да и никого другого тоже.
— Но он спас меня, — продолжал настаивать Колль.
— В ту ночь он совершил убийство, — возразил я, — причем используя странную магию.
Я замолчал и взглянул на Яна Эльфа, тот лишь пожал плечами.