Оскал Фортуны. Трилогия
Шрифт:
– Мы договорились...
– Разговаривай, я тебе не мешаю.
Десятник встал, его ладонь легла на рукоятку меча.
– Не стоит, мой господин, - покачал головой разбойник.
– Мне нужен разговор наедине!
– А я хочу отвезти девчонку чиновнику Тайного Ока Сына Неба!
– Поговорю и вези, - сбавил тон Сабуро.
– Нет, - решительно возразил Носо.
– Ты сунешь ей кинжал в бок, или шею свернешь.
– С чего ты взял, что я собираюсь ее убить?
– удивился десятник.
– А зачем ты и твои люди пытались забраться в гостиницу?
– ехидно усмехнулся разбойник.
– Или хотели освободить пленницу, мой господин?
Услышав эти слова, Сайо вздрогнула и испуганно посмотрела на Сабуро. Под ее взглядом десятник отвел глаза.
"Но ведь меня все равно убьют", - вдруг подумала девушка и сказала:
– Мы можем сесть за этот столик, мой господин.
Она указала на другой стол.
– Сабуро-сей сядет к вам спиной, и мы поговорим.
– Видишь, девчонка тоже не хочет оставаться с тобой наедине, - усмехнулся Носо.
– Выбирай. Или ты разговариваешь с ней сейчас, или идешь отсюда. Мой господин.
В наступившей тишине громко скрипнули зубы соратника. Желваки заходили по худому лицу.
– Я буду разговаривать за тем столом.
– Хорошо, - развел руками разбойник.
– А ты останешься здесь!
– добавил соратник.
– Только держи руки на виду, - подумав, согласился Носо.
Десятник сел спиной к разбойникам и положил руки на край стола. Сайо уселась напротив.
– Ты же помнишь, что я могу читать по губам, Сабуро-сей, - попыталась она улыбнуться.
Не глядя ей в глаза, воин кивнул.
– Что ты хотел мне сказать.
Губы десятника зашевелились.
"Я прошу тебя не называть никаких имен, моя госпожа".
– Хорошо, - кивнула девушка, и спросила.
– Тебя действительно послали меня убить?
"Да, моя госпожа".
– Но почему, что я им сделала плохого? Неужели из-за денег?
"Из-за письма, которое привез гонец. Они не хотят, чтобы Тайное Око узнало от кого оно".
– Я прочитала его совершенно случайно, - печально улыбнулась Сайо.
– В этом нет их вины.
"Но Тайное Око может подумать иначе. Они хорошо относились к тебе. Помоги и ты им, моя госпожа".
– Что же я могу теперь сделать?
– растерялась Сайо.
Носо гневно засопел. Он
"Скажи, что письмо послал тебе твой бывший опекун".
– Но, с ... воином разговаривали еще люди.
"Об этом не беспокойся. Управитель скрылся, а слуги ничего не сказали. Теперь все зависит от тебя".
Сайо задумалась. В глубине души у нее не было большой обиды на Айоро. Она им не дочь и даже не родственница. Да, Айоро купили ее, заплатив Гатомо. Но они не собирались насильно выдавать ее замуж или принуждать к чему-то недостойному. Ей хорошо жилось в их доме. Господин Айоро сейчас один из важных сановников сегуната. Пусть и дальше эта семья живет спокойно.
Девушка вздохнула.
– Хорошо. Но я хочу, чтобы и они для меня кое-что сделали.
"Если это в их власти, госпожа".
– Я знаю, что смерти не избежать. Но я не хочу, чтобы меня мучили.
Десятник развел руками
"Это как решит Тайное Око. Тут от них ничего не зависит".
– Жаль, - пробормотала Сайо, с трудом удерживая набегающие слезы.
– Тогда пусть со мной обращаются как с благородной девушкой!
"Пока ты в Канаго-сегу, так и будет", - заверил десятник.
– Я не хочу провести последние дни в темной и сырой камере с крысами и клопами.
"Думаю, в замке это тоже можно устроить".
– И последняя моя просьба к тебе, мой господин.
"Ко мне?
– удивился Сабуро.
– Но что я могу для тебя сделать?"
– Выдай дочь замуж за того, за кого она хочет, мой господин. И пусть она меня навестит. Или напишет письмо. Я думаю, в этом нет преступления?
Лицо десятника окаменело.
– Да отдай, Сабуро-сей!
– хохотнул разбойник.
– Ты то, наверняка, просишь у нее что-то важное.
– Последнее желание смертника священно, - тихо проговорил Херато.
– Она не придет к тебе, - вслух сказал соратник.
– И письма тоже не будет. Но я обещаю исполнить твою просьбу.
Он встал и, поклонившись, направился к выходу.
– О чем вы разговаривали?
– строго спросил Носо, едва за десятником закрылась дверь.
– Ты все слышал, мой господин, - смело ответила Сайо, с вызовом глядя на разбойника. Теперь она почему-то ничего не боялась: ни боли, ни даже бесчестья.