Осколки чести
Шрифт:
— И уж точно дело не во внешности, — вздохнула мать. — Я видела его в новостях.
— Ой, ты их записала? — сразу же оживилась Корделия. — Где они?
— Помнится, я оставила кое-что в файлах видео, — ответила та, ошеломленно уставившись на дочь. — Но право же, Корделия… твой Рег Роузмонт был раз в десять симпатичнее.
— Наверное, симпатичнее, — согласилась Корделия. — С объективной точки зрения.
— Так что же в нем все-таки есть?
— Не знаю. Наверное, достоинства его недостатков. Отвага. Сила. Энергия. Он всегда может дать мне десять очков вперед. У него есть власть над людьми.
— А к какой категории относишься ты, Корделия? — поинтересовалась мать.
— Ну, я не ненавижу его. Хотя не могу сказать, что преклоняюсь перед ним. — Она надолго замолчала, потом подняла глаза, чтобы встретиться с матерью взглядом. — Но когда он поранится, у меня течет кровь.
— О, — только и вымолвила мать. Губы ее улыбались, но взгляд был уклончив, и она с излишним усердием принялась раскладывать немногочисленные вещи Корделии.
На четвертый день отпуска начальник Корделии привел неприятного посетителя.
— Капитан Нейсмит, это доктор Мехта из медицинской службы Экспедиционного корпуса, — отрекомендовал ее коммодор Тейлор. Доктор Мехта была стройной загорелой женщиной одних лет с Корделией. Ее темные волосы были зачесаны назад, и вся она казалась холодной и стерильной в этой голубой униформе.
— Опять психиатр, — вздохнула Корделия. Мышцы у основания ее шеи свело судорогой. Снова допросы — снова увертки, увиливание, все более ненадежная паутина лжи для прикрытия прорех в ее истории. А за недомолвками скрывается горькая правда Форкосигана…
— В ваше личное дело, наконец, попали доклады коммодора Спрейг. Увы, с небольшим опозданием. — Губы Тейлора сочувственно сжались. — Ужасно. Я весьма сожалею. Если бы мы получили их раньше, то могли бы избавить вас от излишних переживаний. Да и всех остальных тоже.
Корделия покраснела.
— Я не хотела пнуть его. Он вроде как… наткнулся на меня. Это больше не повторится.
Коммодор Тейлор подавил улыбку.
— Ну, я за него не голосовал. Душка Фредди меня не заботит. Однако, — он прочистил горло, — он-то как раз очень интересуется вами. Вы теперь крупная общественная фигура, нравится вам это или нет.
— О, да чепуха это все.
— Вовсе не чепуха. У вас есть обязательства.
«Кого ты цитируешь, Билл? — размышляла Корделия. — Это не твой голос». Она устало потерла шею.
— Я думала, что уже выполнила все свои обязательства. Чего еще они от меня хотят?
Тейлор пожал плечами. — Предполагается… мне дали понять… что вам прочат будущее представителя… представителя правительства. В связи с вашим военным опытом. Как только вы поправитесь.
Корделия фыркнула.
— У них какие-то ужасно странные представления о моей военной карьере. Слушайте… Душка Фредди пусть хоть накладной бюст надевает, чтобы охмурять избирателей-гермафродитов с Кварца. Но что касается меня, то я не собираюсь играть роль пропагандистской коровы, которую будут доить какие-то партии. Выражаясь словами одного моего друга, я испытываю отвращение к политике.
— Ну… — Он повел плечами, будто бы тоже покончив
— Я… я приду в норму после месячного отпуска. Мне просто надо отдохнуть. Я хочу вернуться в Экспедицию.
— И вы вернетесь. Как только врачи дадут разрешение.
— О! — До нее не сразу дошел смысл сказанного. — О, нет. Погодите-ка. У меня возникло н-небольшое недоразумение доктором Спрейг. Очень милая дама, рассуждает вполне логично, но исходные посылки были неверны.
Коммодор Тейлор с грустью глядел на нее.
— Думаю, сейчас мне лучше передать вас доктору Мехте. Она все объяснит. Вы ведь будете сотрудничать с ней, Корделия?
Пугающее подозрение заставило Корделию похолодеть. Она упрямо сжала губы.
— Давайте внесем ясность. Вы хотите сказать, что если ваш психиатр не будет мною доволен, то я больше никогда не ступлю на борт корабля Экспедиции? Никакого к-ко-мандования, да и вообще никакой работы?
— Это… слишком жесткая формулировка. Но вы сами знаете, что в экспедиции, где небольшие группы людей надолго остаются отрезанными от остального мира и вынуждены довольствоваться обществом друг друга, психическое здоровье имеет огромное значение.
— Да, я понимаю… — Она растянула губы в улыбке. — Я буду с-сотрудничать. К-конечно.
ГЛАВА 13
— Ну вот, — жизнерадостно объявила доктор Мехта на следующий день, устанавливая свой ящичек на столе в квартире Нейсмитов, — это совершенно безвредный метод мониторинга. Вы ничего не почувствуете, и прибор вам ничем не повредит — только покажет мне, какие темы важны для вашего подсознания. — Она прервалась для того, чтобы проглотить какую-то капсулу, пояснив: — Аллергия. Прошу меня простить. Считайте этот прибор эмоциональным геологоразведывательным инструментом: он выявит, где прячется источник переживаний.
— И скажет вам, где бурить скважину, да?
— Именно. Не возражаете, если я закурю?
— Пожалуйста.
Мехта зажгла ароматическую сигарету и небрежно положила ее на край пепельницы, которую принесла с собой. Едкий дым заструился в сторону Корделии и заставил ее поморщиться. Странный порок для врача… Что ж, у всех свои слабости. Она покосилась на прибор, стараясь подавить раздражение.
— Итак, в качестве точки отсчета, — сказала Мехта. — Июль.
— Я должна ответить «август» или что-нибудь в этом роде?
— Нет, это не тест на свободные ассоциации — машина сама сделает всю работу. Но если хотите, можете говорить вслух.
— Ладно.
— Двенадцать.
«Апостолов, — подумала Корделия. — Яиц. Дней рождественских праздников…»
— Смерть.
«Рождение, — подумала Корделия. — Эти барраярские аристократы все возлагают на детей. Имя, собственность, культуру, даже управление страной. Тяжкая ноша — неудивительно, что дети гнутся и корежатся под ее весом.
— Рождение.
«Смерть, — подумала Корделия. — Человек, не имеющий сына, там все равно что ходячий призрак, не участвующий в их будущем. А когда их правительство терпит поражение, они расплачиваются жизнями своих детей. Пятью тысячами».