Осколки разбитых иллюзий
Шрифт:
— Камилла, — позвал он меня. Его голос охрип и звучал слабо.
Я и не думала останавливаться. Влетела в свою комнату и лихорадочно стала собирать в дорожную сумку самые необходимые вещи на первое время. Приняла решение, что поеду к Демиру, поживу у него и Азры. Приду в себя. Решу, что мне делать с этой новостью.
Когда спустилась вниз, услышала крики отца. Он кричал на маму, обвинял её, что она решила рассказать мне всё. Они замолкли, как только увидели меня. Папа посмотрел на сумку в моих руках.
— Куда ты? — произнес, сузив глаза.
— Ухожу, с меня
— Ты моя дочь! — отрезал папа.
Ничего ему не ответив, я стала направляться к выходу. Мне не хотелось ничего выяснять и слушать. Просто уйти.
— Камилла, не смей выходить за этого проходимца! — послышался его рык. — Я не позволю этого!
Его слова заставили меня остановиться. Так вот, что ему важно. После всего того, что тут произошло. После всего, что я узнала, он думает только о том, чтобы я не вышла замуж за Инглаба? Его ни капли не заботят чувства ребёнка, который только что узнал, что его мать ему и не мать вовсе. Для него важно только повыгоднее для себя выдать меня замуж. В его планах поженить меня и Адэма, передать ему свой бизнес.
— Выйду, папа, я обязательно выйду замуж за Инглаба! — повернувшись к нему лицом и чеканя каждое слово со злостью, произнесла я.
Как раз в этот момент постучали в дверь. Я развернулась обратно и увидела, как открыв двери, вошел Адэм. По его лицу было видно, что он услышал каждое моё слово. Моё сердце словно подскочило и упало вниз. В горле стоял ком. Я ненавидела себя за то, что он производит на меня такое впечатление. А его ненавидела, за то, что не смотря на мои слова в тот вечер, он все равно пришёл обсудить с отцом нашу помолвку. Им обоим было плевать на меня и на то, что я хочу.
Не поворачиваясь к отцу, я произнесла:
— Я безумно люблю Инглаба, — смотрела в глаза Адэму, который замер в дверях и так же смотрел на меня. — Жить без него не могу. И обязательно стану его женой.
Сказав это, почувствовала некое удовлетворение от того, как сжалась его челюсть, и лицо перекосилось от злости. Заставила себя сдвинуться с места, пройти мимо Адэма и выйти из дома.
Увидев водителя во дворе у машины, почувствовала облегчение от того, что не придётся водить в таком состоянии. Села на заднее сидение, откинула голову назад.
— Куда едем? — сев в автомобиль, спросил мужчина.
Я задумалась. Если, собирая вещи и спускаясь вниз, я думала о том, чтобы поехать к брату, то после слов отца и появления Адэма, решила, что поеду к Инглабу. Но где он жил, я не имела представления.
— В центр города, — ответила я, и достав телефон, стала набирать его номер.
Когда машина выезжала за ворота, я обернулась назад и через заднее стекло увидела, что Адэм не зашёл в дом, а стоит на крыльце и провожает взглядом автомобиль.
Как только Инглаб ответил, я сообщила, что хочу увидеться. Когда мы прибыли на место, он уже ждал меня в кафе, где мы обычно встречались. У него было приподнятое настроение, но, выслушав мой рассказ, оно у него сменилось. Он был удивлен и растерян. Явно не ожидал,
Сначала он попытался успокоить меня, убедить вернуться к родителям. Говорил, что его дом, не подходящее место для начала нашего совместного проживания. Обещал, убедить моего отца разрешить нам пожениться. Но когда понял, что я настроена серьезно и напрочь отказываюсь этого делать, сдался и мы решили поехать к нему.
Я не стала рассказывать ему истинную причину ухода из дома. Не говорила, что моя мать мне не родная. Не могла произнести это вслух.
Вышли из кафе. Он держал в руках мою сумку и ловил такси. Когда я огляделась вокруг, в поисках свободной машины, увидела на противоположной стороне дороги припаркованную машину Адэма. Он сидел внутри и смотрел прямо на меня с ненавистью. Мне казалось, что вот сейчас он выйдет, пойдёт ко мне навстречу и заберёт с собой. Или просто очень сильно хотелось этого. Но вместо этого, он приподнял стекло, завёл мотор и уехал в другую сторону.
Я не знала, как понимать его поступок. Получается, он следил за мной с самого дома? Но зачем?
Когда мы прибыли в дом, где жил Инглаб, хотя даже домом это место назвать не взялась бы, я поняла, что он имел ввиду. Была в шоке, никогда раньше мне не приходилось бывать в подобных условиях. Но я была так подавлена от новости о том, что моя мама мне не родная, что мне было всё равно, где прятаться от всех.
Две недели я жила, как в тумане, в размышлениях. Отец и братья всё время звонили мне. Но я не отвечала им. Только потом, через месяц, встретилась с Демиром. Мне было интересно, знал ли он правду о моём рождении.
Брат признался, что узнал об этом позже, уже в юношестве. Ему рассказал наш старший брат, которому на момент моего рождения уже было тринадцать лет. По воспоминаниям Рустема, моей биологической матерю была папина работница. Она забеременела, хотела увести его из семьи, но когда у неё это не вышло, то согласилась отдать меня отцу за определённую сумму.
Ни один из моих братьев не давал мне понять ни словом, ни поступком, что мы родные только по отцу. Я почувствовала благодарность и огромную любовь к ним. Не злилась я и на маму. Где-то даже жалела её, понимая, как ей не легко было принять меня в семью и растить. Наверное, я всегда напоминала ей о предательстве отца.
Я решила для себя, что не хочу ничего знать о своей биологической матери. Мне не было дела до женщины, которая способна торговать собственным ребёнком. У меня была только одна мама — это Ирэн. Да, она была не самым ласковым человеком на земле, но она меня вырастила и воспитала. Этого было более, чем достаточно. Я отпустила эту ситуацию, но возвращаться домой была не намеренна. Демир пытался уговорить меня, но я заупрямилась. Для меня на тот момент действительно пути назад не было.
И вот, кто бы знал, что спустя год, я снова буду стоять во дворе своего дома. Что приду сюда по собственной воле.