Осколки Сампо
Шрифт:
– Это верно, – кивнул Антеро. – А забавно то, что я хоть и видел в своих странствиях морских хяме, а всё равно ничего о них не знаю.
– Да много ли видел? Мы тогда за день или за два прошли их селения, нигде не останавливаясь, сели в ладью и ушли морем. А хяме всё-таки не мы – разговаривать просто так не станут.
– Я вам про них спою, – поднялся двоюродный брат Тиэры, краснолицый безбородый парень. – Ну-ка, кто со мной вдвоём?
– Пой один! – со смехом отвечали ему родные. – Так, как ты, про хяме никто у нас не споёт!
Саво прокашлялся и затянул:
Старый мудрый хямелайнен,Хмурый житель побережьяНа большой своей телегеДержитПевец протянул слово, изображая медлительный говор хяме. Наградой ему был взрыв хохота, после которого пение продолжилось:
Минул год, другой год минул,Вот уж третий наступает;Старый мудрый хямелайненВозвращается обратно.В том же месте заповедномБлин коровий, чуть усохший,Вытрясает на тропинку,Говорит: «Н-НЕ ПРИГ-ГО-ДИЛ-ЛО-ОСЬ!»Последовал новый взрыв хохота. Довольный саво, закончив пение, уселся обратно.
– То всё прибаутки-шуточки, – сказал Тиэра. – Но любая шутка хоть и привирает, да правды не скрывает. Лесные хяме мало от нас отличаются, а вот морские – они… странные, что ли. Работящий народ, хозяйственный, запасливый очень. А нрав у них невесёлый, замкнутый. Хяме себе на уме, а точнее – все в себе. Молчуны они, каких поискать. Поговорить с хяме так же как с нашим братом – много надобно труда. Или пива, а лучше – того и другого. Они – близкая родня народа виро [28] , что живет за морем к югу от них.
28
Виро (виру) – предки современных эстонцев (финское название эстонцев – virolaiset).
– Тогда понятно, откуда ветер дует. За совет спасибо, хоть знаю, куда идти дальше. А рунопевцев, может быть, стоит послушать?
– Как хочешь. Только лучше скачки посмотреть – всё веселее. Завтра на рассвете лучшие наездники саво будут состязаться за право зваться Всадником Укко. Скажу тебе – занятное зрелище! Больше такого нигде не увидишь.
– Ладно, уговорил! – улыбнулся Антеро. – Скачки – дело хорошее.
6
Кауко Ахтинен
На другое утро народ собрался вокруг просторной ложбины с пологими склонами неподалёку от села. Она напоминала некое подобие исполинской чаши – глубокой и круглой, способной вместить небольшую деревню. Как чаша не заполнилась водой, превратившись в ещё одно озеро, оставалось загадкой даже для старожилов Савонкоти. В ложбине не растили хлеба, а предпочитали пасти скот – со склонов стада были видны как на ладони. Здесь же в дни Праздника Укко проходили состязания среди наездников саво.
Мужчины и юноши, имевшие собственных коней, скакали наперегонки по широкой ровной тропе, по краю опоясывавшей дно ложбины, а зрители располагались
По сигналу исанто двадцать наездников сорвались с места. Топот множества копыт сразу же смешался с азартными криками зрителей – каждый старался подзадорить или ободрить своих друзей и родичей, скакавших в числе всадников. Многие успели поспорить и даже побиться об заклад друг с другом, загадывая на победителя скачек, что ещё сильнее распаляло пришедших.
Низкорослые лохматые кони лесовиков смотрелись неказисто, но бежали на удивление резво, а их сила и выносливость были известны всем. Первые два круга всадники преодолели почти бок о бок, затем их ряд растянулся – четверо оказались впереди, ещё шестеро начали отставать, упорно подгоняя скакунов, а зрители кричали, свистели и подпрыгивали, чтобы лучше видеть; иные срывали с себя яркие шарфы, надетые по случаю праздника, и размахивали ими в воздухе или растягивали в стороны, подняв над головой.
На последнем, завершающем круге скакавший позади всех наездник – молодой, обнажённый по пояс парень, – внезапно разогнал своего жеребца, обходя соперников одного за другим. Вот он уже посередине скачущих – плотно обхватил коня ногами, точно слившись с ним в единое целое, вот настигает передовых, вот мчится рядом с первым из них, и кажется, что серый жеребец летит, не касаясь копытами земли. Однако второй всадник не намерен был сдаваться – его конь припустил ещё быстрее; соперники с двух сторон приблизились к столбу – и последним отчаянным рывком серый скакун вынес всадника на пару шагов вперед. Видно было, как он, проносясь мимо знака, наотмашь хлопнул по нему левой рукой – и в тот же миг народ на склонах разразился радостными криками.
Всадники один за другим останавливали коней и спешивались; пришедший вторым дружески обнял победителя.
– Братья Ярвеля, – пояснил Тиэра. – Они лучшие лошадники в наших краях. Средний наконец-таки обскакал старшего! Видишь, приберёг силы к концу-то! Я сразу заметил.
Тем временем зрители обступили всадников. Антеро увидел, как победителя стали качать на руках.
– Элакоон Урхо Ярвеля [29] ! Да здравствует Всадник Укко! – кричали саво. Состязание завершилось; шумной толпой направились люди обратно в село – продолжать праздник.
29
Да здравствует Урхо Ярвеля! (фин.)
Среди всеобщего радостного гула внимание Антеро привлёк спор двух человек. Первый из них – степенный, богато одетый, – был либо зажиточным хуторянином, либо исанто небольшого селения. Его неторопливые веские слова складывались в речь, словно валуны в ограду, о которую разбивался бурный поток слов второго – порывистого громкоголосого парня. Не заметить его было невозможно – даже на фоне своих сородичей молодой лесовик смотрелся необычно. Простые белые одежды, лишённые яркого убранства, местами успели потемнеть – с начала праздника их хозяин уже немало посидел и повалялся на земле. Светлая борода, обрамлявшая круглое лицо человека неровными клочьями, не срасталась на подбородке, оставляя его безволосым. Из двух длинных кос у висков одна была помятой и растрёпанной, точно старый веник, другая же, наоборот – тугой и гладкой, с вплетённой в неё синей ленточкой – знаком верности лесной хозяйке Миеллики. Антеро понял, что перед ним метсямиес – охотник из числа тех, что живут в лесу почти безвыходно, кормясь силками да стрелами. В споре молодой горячился всё сильнее, чем заметно забавлял своего собеседника.