Осколки Великого Княжества
Шрифт:
Лют стоял напротив озверевшего рыжего свейха и нахально улыбался. Тот был довольно крупным, но не больше самого воеводы. Было видно, что заморский воин просто в бешенстве. Он был готов зубами рвать воеводу. Но даже он не мог нарушить правил, которые установили его ярлы. Поэтому всё, что он смог сделать, так это в гневе снять с себя шёлковую голубую рубаху и бросить её на пол.
Торгрид кричал что-то на заморском наречии, и кто-то уже начал делать ставки, собирая монеты со смеющихся и кричащих воинов. Молодой ярл повернулся к воеводе и предложил выбрать сторону монеты, чтобы определить, кто будет пить первый. После этого кинул монету вверх, ловко поймал и кивнул в сторону рыжего воина. Он должен был пить первым и первым же держать удар.
Рыжий воин взял кружку и в три глотка осушил её до дна. Что-то свирепо сказал на своём языке Люту, после чего встал в стойку, низко опустив подбородок и крепко стиснув зубы. Воевода размахнулся и что было сил ударил свейха по лицу. Он старался ударить в ухо, чтобы было больнее, в надежде дезориентировать противника, оглушив его хотя бы на одно ухо. Было видно, что воину больно, но в глазах его пылал огонь гнева, как и прежде. Он был готов нанести свой удар.
Лют, не торопясь, начал пить пиво. Воины загалдели и зашумели, кто-то что-то злобно кричал.
– Ты слишком медленно пьёшь! – крикнул на него Торгрид.
– Ты не говорил, что я должен пить быстро. Ты говорил, что я должен пить до дна, – садясь на лавку, спокойно сказал воевода. Он, не торопясь, смакуя каждый глоток, пил из кружки пенящийся напиток.
Воины вокруг него кричали в бешенстве, топали ногами и стучали кружками по столам. Но воеводу, казалось, это совершенно не волновало. Он всё так же невозмутимо пил своё пиво, как будто он не в окружении обезумевших от гнева воинов, а на солнечной поляне увлечён пением соловьёв.
Вдруг один из молодых воинов из тех, у кого только начинала расти борода, выхватил воткнутый в стол нож и рванул на Люта со спины. Воевода мгновенно среагировал, встал с лавки и в одно движение толкнул её пяткой от себя. Нападающий явно этого не ожидал и с разбегу ударился коленом об дубовую скамью. Он полетел вперёд, выпустив из рук нож. Упав на пол, он схватился за колено и закричал.
Когда Лют обернулся, он увидел, как из горла рыжего воина, которому он секунду назад двинул в ухо, торчит тот самый нож. Кровь текла по его груди, глаза его были выпучены. Он хлопал ртом в тщетной попытке вдохнуть. Воеводе показалось, что он был похож на огромного рыжего карася, выловленного из реки и брошенного рядом с рыбаком на траву.
Тем временем зал вокруг погрузился в тишину. Никто из воинов уже не кричал, не топал ногами и не улюлюкал. Лишь молодой свейх лежал на полу и скулил.
– Кажется, я победил, – равнодушно сказал Лют и сделал очередной глоток из кружки. Он попробовал направиться обратно к столу, за которым сидел, но Хейм начал что-то ему кричать. Он меланхолично развернулся и кивнул головой в сторону Торгрида:
– Чего он хочет?
– Он говорит, что ты не выиграл. Игра не окончена.
– Я ударил вашего воина? Ударил. Он может продолжать игру? Нет. Какие ко мне претензии? – Голос воеводы был твердым, и каждое предложение звучало, как удар молотом о наковальню.
– Мы поставим против тебя другого воина, – сказал Торгрид неуверенно.
– И будете выставлять их до тех пор, пока один из них меня не убьёт? Ты сам сказал, уважаемый ярл, кто первый упал и не смог подняться, тот и проиграл. Или твоё слово ничего не стоит?
После этих слов Торгрид согласно кивнул.
– Ты прав, Лют. Так или иначе, ты одержал победу, – с досадой сказал ярл.
Он поднял руку и выкрикнул своим воинам несколько слов на своём родном языке. Те понуро начали расходиться по своим местам. На их лицах было видно глубокое разочарование. Старый ярл поднялся со своего кресла, подошёл к трупу рыжего воина, вытащил из его горла нож и протянул вставшему на ноги, а точнее на ногу, юнцу. Вторую ногу он подгибал и не мог на неё наступать. Хейм что-то шепнул тому на ухо, и парень, побледнев, кивнул в ответ. Ярл тем временем встал посередине зала и начал произносить какую-то речь. Молодой парень тем временем снимал с себя рубаху и отошёл к одному из столбов, на которых держалась крыша. Хейм закончил свою речь, и воины начали ритмично стучать кружками по столам. Парень быстрым движением руки воткнул нож себе в живот, дёрнул его чуть вверх и из образовавшейся дыры выпали кишки. Он подобрал их и с помощью ножа, который был у него в руке, пригвоздил их к столбу. Молодой парень зашагал под ритм ударов вокруг столба. Кровь капала из живота на пол, лицо его становилось всё бледнее и бледнее, гримаса боли застыла на нём. Сделав два круга, парень упал без чувств. Воины молча выпили.
– Благодарю за гостеприимство, – сдержанно сказал Лют. – Мне кажется, я достаточно погулял на вашем пиру. Пора и честь знать.
– Ты любимец богов, Лют. Ты показал, что удача сопутствует тебе, – с присущим ему северным акцентом сказал Торгрид. – И я выпью за тебя.
Сказав это, он поднял свою кружку, полную вина, и, выкрикнув тост, выпил до дна.
Лют поклонился сначала молодому ярлу, потом Хейму. Старый ярл не был так хорош в дипломатии. Его глаза сверкали гневом. Но всё же он кивнул в ответ на поклон воеводы. После всего этого Лют развернулся и вышел из зала. Спустившись по лестнице, он вышел на улицу, холодный ночной зимний ветер обжигал лицо. Но воевода был очень рад вдохнуть свежий воздух после запахов вина, пива, крови и пота, наполнявшие зал, в котором пировали свейхи. Он подошёл к своим гвардейцам, которые уже порядком замёрзли стоять рядом с караулом свейхов. Те гвардейцы, что были помоложе, братались с заморскими воинами, совершенно не обращая внимания на то, что не понимают речи друг друга. Те же воины гвардии, что были постарше, стояли поодаль в своих компаниях. Но в целом всё было тихо и мирно. Лют подошёл к Яромиру, тот стоял в одиночестве, внимательно приглядывая за молодёжью. Воин старой закалки знал, что конфликт может вспыхнуть на пустом месте, и всегда был настороже.
– Ну как там? – увидев Люта, спросил сотник. Внешне он был собран и спокоен, но в голосе его воевода услышал нотки волнения. Не того волнения, которое выдавало бы страх, а того, которое скорее выдавало интерес.
– А… – махнул воевода рукой, – чуть не убили, – сказал он совершенно без эмоций, как будто говорил о погоде.
Яромир стоял растерянным, не понимая, как реагировать. Воевода посмотрел на его лицо, выражавшее полное замешательство, и улыбнулся лишь уголками губ, хлопнул сотника по плечу рукой и сказал:
– Расслабься, Яромир! У них два трупа. На мне ни царапины.
Сотник выдохнул и отпустил рукоять меча. Он с недоверием посмотрел на воеводу и спросил:
– А они завтра не начнут князю выставлять счёт за своих убитых?
– Как же можно спрашивать с нашего князя за то, что их воины друг друга поубивали? – с широкой улыбкой спросил Лют.
Яромир стоял и хлопал огромными от удивления глазами. Воевода смерил ничего не понимающего сотника сочувствующим взглядом и сказал:
– Долго объяснять. Да и не зачем. – Его фразы вновь были рубленными, как гвозди у кузнеца.
– Раз ты так говоришь… – протянул было сотник. – Пиво-то у них вкусное? – с неподдельным интересом спросил Яромир.
– Так они своего не привезли. Они наше пьют, – отрывисто сказал воевода.
Сотник вновь начал внимательно наблюдать за обстановкой. Воевода же встал рядом с ним и молча смотрел в ночное звёздное небо, глубоко вдыхая тяжёлый морозный воздух. Холодный ветер с моря дул всё сильнее, проникая под одежду, заставляя ёжиться. Уже вовсю жгли костры, возле которых грелись и свейхи, и нордбургцы. Воевода отошёл поодаль от них. Ему нравился холод. Колючее покусывание лица ветром. Немного немеющие пальцы рук. Всё это заставляло почувствовать себя живым. А это чувство всегда особенно нравилось Люту.